Позиция стран исламского мира в отношении политики Китая в Синьцзян-Уйгурском автономном районе

Введение

Политика Китая по снижению уровня сепаратизма, терроризма и экстремизма в Синьцзян-Уйгурском автономном районе (СУАР) получает самые различные и порой диаметрально противоположные оценки от представителей экспертного сообщества, в том числе связанная с мусульманами, она иногда может показаться поспешным «управлением тревогой» и быть нежелательной с западно-либеральной точки зрения, но не являться злонамеренной и дихотомизированной, как «антиисламская» [1, c. 45]. Некоторые считают применяемые методы допустимыми, иные указывают на имеющиеся перегибы. «Я часто думаю о преследуемых народах: рохинджа, бедных уйгурах, езидах»¹, – отмечал Папа Римский Франциск. Не остаются в стороне политические лидеры стран исламского мира, чьи позиции имеют разновекторный характер, не базируясь на исключительно поддержке единоверцев – уйгур, казахов, узбеков и принявших ислам ханьцев.

Цель статьи – проанализировать сложившиеся политические тенденции стран мусульманского мира по вопросу осуществления государственной национальной политики Китая в отношении уйгур.

В рамках исследования необходимо решить следующие задачи:

- определить место конфликта в СУАР в системе международной нестабильности региона;

- выявить основных акторов внешней политики из числа стран исламского мира, выражающих свою позицию по отношению к ситуации в регионе;

- представить позицию арабских стран по отношению к государственной национальной политике Китая.

Хронологические рамки исследования с 2018 по 2023 г. – период нахождения на втором сроке Главы Китайской Народной Республики Си Цзиньпина.

Среди соседних регионов, обеспечивающих внешний фактор конфликтогенности, стоит выделить: 1) Фергану, разделенную между Узбекистаном, Киргизией и Таджикистаном; 2) Афганистан [2, c. 104]; 3) северный Пакистан; 4) Кашмир [3, c. 96]; 5) Белуджистан, разделенный между Афганистаном, Ираном и Пакистаном; 6) Тибет. Многие из них, кроме социальных проблем, имеют фактор распространения идеологии исламского фундаментализма, в связи с чем не остается в стороне и запрещенное в Российской Федерации «Исламское государство», что дало и обратный аффект в виде военной помощи Китая Сирийской Арабской Республике [4, c. 770].

Китай с 1950-х гг. успешно расширяет свое сотрудничество со странами исламского мира. Так, на Бандунгской конференции премьера Госсовета Чжоу Эньлая сопровождали двое мусульман: заместитель главы Китайской исламской ассоциации имам Ма Пушэн и профессор Лиу Линжуй – сотрудник кафедры арабского языка Пекинского университета [5, c. 181].

Турецкий фактор

Последовательную политику поддержки мусульманского населения СУАР осуществляет Турция. Еще в 1912–1928 гг. она отправляла своих граждан в регион для распространения панисламизма и пантюркизма. В 1933 г., в период существования Восточно-Туркестанской Исламской республики, в регионе находились турецкие военные советники. В марте 1992 г. президент Турции Тургут Озал заявлял, что после распада СССР пришло время независимого Восточного Туркестана [6, c. 270].

Нынешний президент страны Реджеп Тайип Эрдоган является сторонником пантюркистской идеологии, определенное время он рассматривался в качестве основного защитника прав уйгур. На предложение направить делегацию в Китай он сдержанно отреагировал: «Мы можем найти решение вопроса с учетом чувствительности обеих сторон». В турецком МИД заявлялось: «Мы призываем международное сообщество и генерального секретаря ООН принять эффективные меры для того, чтобы положить конец человеческой трагедии в Синьцзяне». В оценке проводимой политики в регионе использовались слова «геноцид», «большой позор для человечества» [7]. В рамках визита в Пекин в 2019 г. Р. Эрдоган использовал мягкую позицию в отношении лагерей временного содержания и предупредил, что этот вопрос «эксплуатируется».

Таким образом, в период второго срока Си Цзиньпина турецкая риторика была смягчена, что обуславливалось ростом торгово-экономических связей между странами. «К сожалению, из-за выгоды, которую они получают от Китая, мусульманский мир игнорирует зверства Китая по отношению к уйгурам и не видит совершенного им преступления этнического геноцида»², – отмечает турецкий писатель и журналист, старший научный сотрудник Центра глобальной свободы и процветания Института Катона Мустафа Акйол³.

По мнению главы Всемирного уйгурского конгресса Долкуна Исы, он «очень опечален и разочарован действиями Эрдогана, который не смог выступить за уйгурских мусульман в Восточном Туркестане»⁴. Стоит отметить, что основными спонсорами данной организации выступают Национальный фонд доноров США в защиту демократии и Американская ассоциация уйгуров. «Для КНР тема с Синьцзяном достаточно болезненная, сепаратизм там серьезный, причем сепаратисты, по идее, должны иметь поддержку среди турок, все-таки наличествует кровное родство. Если Турция в лице Эрдогана скажет уйгурам, что все у них хорошо и нечего, мол, сепаратизмом заниматься, то, конечно, Пекину это немного поможет»⁵, – отмечает китаевед Сергей Мстиславский.

Россия и мир

Российская Федерация имеет последовательные сложившиеся исторические связи с регионом, на которые сдержанно реагируют представители российской политической элиты. Президент Российской Федерации В.В. Путин отмечает: «Я встречался с уйгурами, когда был с визитами в Китае. И уверяю вас <…> они в целом приветствуют политику китайских властей на этом направлении»⁶. Президент считает, что Китай очень много сделал для людей, проживающих в этом районе, с точки зрения экономики, поднятия культуры и т. д. Глава Чеченской республики Р.А. Кадыров направлял чеченских военных для изучения ситуации в регионе. В 2022 г. он сделал заявление на китайском языке, призывая мусульман объединиться против НАТО: «Мы призываем весь исламский мир, всех здравомыслящих людей объединиться совместными усилиями против нашего общего врага»⁷.

Находит отражение проблема исследования и на уровне международных организаций. Организация исламского сотрудничества в рамках заседания в Абу-Даби в 2020 г. приняла резолюцию «О защите прав мусульманских общин и меньшинств в государствах, не являющихся членами ОИК», в которой содержится позитивная ссылка на Китай.

В ответ на направленное в 2019 г. в Совет ООН по делам человека 22 западными странами письма, обвиняющего Китай в ущемлении прав населения Синьцзян-Уйгурского района, в данную международную инстанцию было представлено письмо 50 стран, включающее в числе подписантов Россию, Алжир, Катар, Нигерию, Оман, Саудовскую Аравию и приветствующее приверженность Китая открытости и транспарентности, свидетельством чего являются визиты в Синьцзян иностранных дипломатов. В указанном документе утверждалось, что «увиденное и услышанное ими в Синьцзяне полностью противоречит тому, что сообщала [западная] пресса»⁸. «Одно дело молчать и воздерживаться. Другое дело открыто поддерживать политику, когда в этом не было необходимости… Я думаю, это свидетельствует о влиянии и мощи, которыми обладает Китай»⁹, – считает директор Центра глобальной политики в Вашингтоне Азим Ибрагим.

В январе 2023 г. 30 исламских религиозных экспертов и ученых из 14 стран с мусульманским большинством, включая Бахрейн, Египет, Саудовскую Аравию, Тунис и Объединенные Арабские Эмираты, посетили СУАР. Результаты их мониторинга были названы некоторыми уйгурскими экспертами «пропагандой», а Долкун Иса, заявил, что Китай часто использует предлог борьбы с терроризмом для оправдания криминализации «повседневных и законных форм религиозного поведения, таких как ношение бороды или хиджаба и знание Корана»¹⁰.

При официальных запросах Пекина об экстрадиции уйгуров, подозреваемых в связи с подрывной или экстремистской деятельностью и являющихся китайскими гражданами, Арабская Республика Египет, Саудовская Аравия, Турция, Объединенные Арабские Эмираты выдают соответствующих жителей¹¹.

Подобная позиция Саудовской Аравии как лидера арабского мира обусловлена тем, что Китай для нее – стратегический союзник, на что указывает министр иностранных дел Саудовской Аравии Фейсал бин Фархан аль-Сауд. В то же время в условиях интеграции страны в Шанхайскую организацию сотрудничества и БРИКС, в которых Китай играет значительную роль, решение позволит сохранить баланс в системе внешнеполитических отношений страны с иностранными государствами [7, c. 5]. Во время визита в 2019 г. наследный принц Саудовской Аравии Мухаммед бен Салман одобрил уйгурскую политику КПК и заявил, что Пекин имеет право «проводить антитеррористическую и деэкстремизационную работу для своей национальной безопасности»¹².

Особое мнение Пакистана и Палестины

Основной союзник Китая в исламском мире – Пакистан – отзывается положительно о применяемых методах в СУАР. Премьер-министр Пакистана Имран Хан отмечал, что «из-за нашей чрезвычайной близости и отношений с Китаем мы фактически принимаем китайскую версию»¹³.

В рамках визита в Китай в 2023 г. президент Палестины Махмуд Аббас заявил, что китайская политика в СУАР «не имеет ничего общего с правами человека и нацелена на искоренение экстремизма, борьбу с терроризмом и сепаратизмом… Палестина решительно против того, чтобы проблема Синьцзяна использовалась для вмешательства во внутренние дела Китая»¹⁴.

Заключение

На основании изложенного переходим к выводам.

Во-первых, СУАР находится на стыке целого ряда конфликтных зон, насыщенных в том числе экстремистскими тенденциями и идеями представителей исламских фундаменталистских идеологических течений.

Во-вторых, Турция, ранее оказывавшая поддержку уйгурскому населению в рамках реализации политики пантюркизма, в настоящее время занимает умеренно нейтральную позицию, что обусловлено ростом торгово-экономического оборота страны с Китаем.

В-третьих, страны арабского мира поддерживают китайские власти в реализации задач государственной политики по противодействию экстремизму и терроризму, однако, учитывая тенденции интеграции ряда арабских государств в Шанхайскую организацию сотрудничества, им необходима поддержка официального Пекина, что также находит отражение на линии их заявлений относительно СУАР.