Динамика и модификация идеологического дискурса радикально-салафитских онлайн-сообществ

Введение

Социально-гуманитарный анализ виртуальных сообществ выступает актуальным направлением современных исследований радикализма и экстремизма в связи c активной цифровизацией социально-деструктивных движений политического и квазирелигиозного характера. Исламистские онлайн-сообщества способствуют деформации традиционных исламских представлений о духовных принципах ислама, его социальном учении и установках по взаимоотношению с другими ценностными и культурными системами. Их распространение в социальных сетях несет потенциальную опасность усиления индоктринации радикальных идей средствами цифровых медиа. Как отмечают эксперты, радикализация потенциальных членов джихадистских группировок уже давно приобрела характер процесса двойной социализации, проходящей как в оффлайн, так и в онлайн-режимах [1, с. 52]. При этом некоторые исследователи уже вводят понятие «салафитской онлайн экосистемы», что указывает на многоуровневую и разнообразную структуру медиаресурсов исламистских движений [2][3].

Одним из наиболее активных течений в русскоязычном сегменте интернета выступает современный салафизм, который обычно подразделяется на умеренное и радикальное течения. Второе, как правило, связывается с большей степенью политизации религиозно-идеологических убеждений салафитов. К примеру, М. Муртазин подразделяет салафизм на религиозный (деятельность которого сводится к религиозной проповеди и образованию, противостоящим традиционным формам религиозной мусульманской культуры), а также политический и джихадистский [4, с. 164–165]. Политический салафизм (подъем которого произошел с 1990-х гг. на фоне политических конфликтов) отличается тем, что его деятельность направлена не только против «официальных религиозных структур, придерживающихся традиционных форм исповедания ислама, но и против светских властей, которые встали на сторону официального духовенства». В ходе вооруженных политических конфликтов на территории постсоветского пространства сформировалась третья форма салафизма – джихадистский салафизм, который стоит за «вооруженными нападениями и террористическими действиями» [4, с. 165].

Западный исламовед К. Викторовиц предложил классификацию салафитских течений в глобальном контексте. В ней также представлены три формы салафизма, но описаны они другими терминами. «Пуристы» концентрируют свои интересы на ненасильственных методах пропаганды и религиозном образовании. «Политики» делают упор на внедрении салафитского вероучения в политическую сферу и законодательство. Джихадисты отличаются от представителей двух других форм салафизма наиболее воинственной позицией и приверженностью к насильственным методам борьбы [5, с. 208].

Таким образом, в представленных выше классификациях салафиты подразделены на различные течения по критерию предпочитаемых методов деятельности и внедрения в социальную практику религиозно-идеологических установок. Что касается различия салафитов в области вероучения, религиозных и политических взглядов, то классификации приобретают более сложный характер. К примеру, доктор Йасир Кады (Великобритания) предложил классификацию из семи групп салафитов (включая такие течения, как саудовское салафитское течение, последователи шейха аль-Албани (1914-1999), мадхализм, такфиристы, джихадисты и др.) [6, с. 251]. При этом следует отметить, что, несмотря на большое разнообразие салафитских групп и течений, идейно-теоретические источники салафизма, как правило, восходят к единому корню – наследию средневекового ученого Ибн-Таймийи (1263–1328) и основателя ваххабизма Мухаммаду ‘Абд-аль-Ваххабу (1703–1792) [6, с. 249–250].

Салафитские сообщества в российских социальных сетях, включая последователей радикальных течений, довольно слабо исследованы и редко становятся предметом «цифровой социологии» и социально-гуманитарного анализа. Среди исследований недавних лет можно привести примеры только нескольких публикаций по данной проблематике. Они посвящены социально-сетевому анализу и анализу контента исламистских групп в российской социальной сети «ВКонтакте» [7][8], а также компаративному анализу онлайн-сообществ праворадикалов и радикальных салафитов [9][10]. Учитывая, что аналитических центров, которые на регулярной основе занимаются мониторингом подобных онлайн-групп, крайне мало, отслеживание тенденций в развитии онлайн-салафизма и радикальных религиозно-политических идеологий представляется актуальной, но не решенной до сих пор задачей.

В представленном исследовании освещаются результаты мониторинга и анализа дискурса радикально-салафитских сообществ в российских социальных сетях на примере крупнейшей платформы – «ВКонтакте». Как показывают данные разных периодов мониторинга деструктивного контента и радикального дискурса, цифровая аудитория, интересующаяся различными течениями исламизма и салафизма, не склонна к уменьшению, несмотря на разгром так называемого «Исламского государства» (ИГ, ИГИЛ) (запрещенная террористическая организация в Российской Федерации) и значительное снижение интенсивности целой «империи» медиа-ресурсов, связанных с данной организацией. Разрозненные радикально-салафитские группы, ориентирующиеся на различных идеологов (в основном представляющих саудовскую версию салафизма), устойчиво сохраняются в самой популярной российской социальной сети.

Экспансия радикального салафизма в цифровой среде создает серьезную проблему в контексте укрепления религиозной культуры традиционного ислама и национальной безопасности. Начиная с 2012 года поэтапное ужесточение контроля над российским интернетом, повышение ответственности за распространение запрещенного, в том числе экстремистского и террористического контента, привели к работе механизма блокировки наиболее радикальных ресурсов и «выдавливанию» сообществ, которые напрямую аффилированы с запрещенными экстремистскими и террористическими движениями исламистской направленности. В свою очередь радикально-салафитский дискурс не только сохранил свое присутствие, успешно адаптировавшись к жестким ограничениям, но приобрел новые завуалированные формы репрезентации. Во «ВКонтакте» по-прежнему обнаруживаются радикально-салафитские виртуальные группы, способные включать в свои ряды десятки, а иногда и сотни тысяч пользователей. Как показывают данные мониторингов, за последние пять лет данная аудитория представлена в большей степени молодежью – возраст основной массы участников сообществ варьируется от 18 до 29 лет [9][7, с. 876].

В исследовании была поставлена цель идентификации наиболее активных радикально-салафитских сообществ в социальной сети «ВКонтакте» и выявлении особенностей модификации салафитского дискурса, которые происходили в течение 2023–2024 гг. (при сравнении с предыдущими результатами мониторинга).

Задачи исследования имели следующий характер:

1) создание списка функционирующих в социальной сети «ВКонтакте» салафитских сообществ, сбор и обработка данных (посты, метрические показатели, отражающие степень востребованности опубликованных материалов онлайн-аудиторией);

2) ранжирование салафитских онлайн-сообществ по степени радикальности транслируемого дискурса и исследование особенностей дискурса этих сообществ на текущем этапе их развития;

3) выявление тенденций в области динамики радикально-салафитского дискурса.

Материалы и методы

На первой стадии исследования была поставлена задача - поиск и идентификация сообществ, распространяющих радикальный салафитский дискурс, или предположительных симпатизантов экстремистских и террористических организаций исламистов (в том числе джихадистской направленности). Для решения этой задачи был актуализирован ранее использовавшийся перечень исламистских сообществ (активных в 2021–2022 гг.). В ходе проверки были отсеяны те сообщества, которые перестали публиковать посты или прекратили свою деятельность по другим причинам (блокировка и др.). В списке были оставлены только те сообщества, которые в период мониторинга (ноябрь 2023 г. – март 2024 г.) сохраняли активность: публиковали хотя бы несколько постов в месяц. Далее данный перечень был значительно расширен за счет поиска дополнительных сообществ. Для этого использовался метод «снежного кома» – анализировались рекомендуемые ссылки на родственные сообщества в уже идентифицированных группах, сетевые связи с другими сообществами. Кроме того, происходил поиск новых сообществ по ключевым терминам, свойственным салафитскому дискурсу (таким как «саляфы», «салафитский», «манхадж» и др.). В результате в перечень виртуальных сообществ были включены 35 групп. После чего было осуществлена вторичная экспертная проверка сообществ (предварительный дискурс-анализ), после которого в списке было оставлено только 18 сообществ. Критерии селекции были следующие: наличие устойчивых салафитских нарративов; актуальный статус (продолжение активности сообщества в период проведения исследования); достаточный для анализа контент (не менее 50 постов за период мониторинга). 

Вторая стадия исследования предполагала выгрузку данных и определение сегмента контента, который должен был стать эмпирической базой для подробного анализа дискурса, продуцируемого и распространяемого салафитскими сообществами. Через сервис API на социальной платформе была осуществлена выгрузка текста всех постов за период мониторинга, метрические показатели востребованности постов у онлайн-аудитории. После этого данные по постам каждого сообщества были структурированы по количеству лайков.

На третьей стадии в контенте сообществ (по объему он может варьироваться от 65 постов до более 800 постов) был выделен сегмент наиболее популярных постов у целевой аудитории. Для этого в каждом сообществе были зафиксированы 10 наиболее популярных постов по трем метрикам (наибольшее количество лайков, репостов и комментариев). В итоге по каждому сообществу была составлена таблица с 30 наиболее популярными постами. По некоторым сообществам количество постов оказалось меньше 30 из-за отсутствия комментариев в сообществе (деактивация данной опции со стороны администраторов или же низкая активность пользователей). 

На четвертой стадии исследования был осуществлен анализ особенностей транслируемого дискурса и проведена попытка выделения ключевых тенденций в модификации радикально-салафитского дискурса, изменении дискурсивных стратегий за последние пять лет (при сравнении полученных результатов с ранее проводившимися мониторингами и анализом дискурсивных практик салафитских сообществ в 2016–2017 гг., 2019–2020 гг., 2021–2022 гг. – в рамках исследовательских проектов Центра прикладного анализа данных Томского государственного университета).

Все идентифицированные в качестве салафитских онлайн-сообщества были классифицированы на три вида по уровню радикальности идеологических установок (табл. 1). Степень радикальности распространяемого сообществами идеологического дискурса определялась в соответствии с критериями методики Д. Холбрука [11], нацеленной на выявление экстремистского контента радикально-салафитского и праворадикального характера. Первый уровень контента называется «умеренным» и подразумевает преимущественно «молчаливое недовольство» культурными и ценностными установками социума, без выражения моральной поддержки насилию по мотивам ненависти (к конкретным этносоциальным и конфессиональным группам). Второй уровень радикальности Холбрук обозначает в качестве «пограничного», т.е. переходного от умеренных «оппозиционных» установок к радикальным идеологическим установкам. В данном случае внутри сообщества культивируется изоляционизм (сегрегация от внешнего по отношению к группе социального окружения), а также в нарративах сообщества присутствуют проявления ненависти и вражды к конкретным (социальным или конфессиональным) группам. При этом открытые призывы к насилию и стремление к унижению человеческого достоинства по признаку принадлежности к социальной группе не обнаруживаются. Третий уровень радикальности, который исследователь определяет как «экстремальный» (что фактически приравнивается к понятию «экстремистский») подразделяется на три подуровня и фиксируется в случае прямых призывов к насилию (в отношении комбатантов на первом подуровне, гражданского населения или не обозначенной точно цели (неизбирательное насилие) в случае второго и третьего подуровней), унижения достоинства идеологических «противников» (которые оцениваются в качестве «недочеловеков») [11, с. 67].

Адаптируя данную классификацию к случаю радикально-салафитских онлайн-сообществ в российских социальных сетях, мы посчитали возможным ее использовать с той поправкой, что третий уровень мы предпочли наименовать «радикальный», учитывая, что во «ВКонтакте» (как, впрочем, и в других российских социальных сетях) открытые призывы к насилию со стороны религиозно-политических радикалов давно не обнаруживаются. При этом следует учесть, что пограничные и радикальные салафитские сообщества отличаются от умеренных онлайн-салафитов склонностью к такфиризму, более враждебным отношением к оппонентам и «врагам» (включая явную пропаганду ненависти и вражды как религиозных обязанностей), косвенными призывами к насилию в отношении последних.

При осуществлении контент- и дискурс-анализа материалов, опубликованных в онлайн-сообществах салафитов, мы придерживались методологических рамок, заданных школой критического дискурс-анализа. Данный подход ранее уже апробировался другими исследователями при анализе салафитского контента [12]. Его суть сводится к восприятию транслируемого сообществами идеологического дискурса как «формы социальной практики» [13, с. 7], следовательно, интерпретация текста выходит за рамки лингвистического анализа и нацеливается на выявление таких структурирующих компонентов, как ведущие темы, нарративы, дискурсивные стратегии пропаганды религиозных и политических убеждений и позиций.

Классификация онлайн-сообществ и степень радикальности идеологического дискурса

В список радикально-салафитских сообществ вошли группы, которые были подразделены на три категории по степени радикальности транслируемого дискурса: умеренные, пограничные и радикальные. К первой категории было отнесено 27% сообществ (пять групп). Их отличает умеренный салафитский дискурс (концентрирующийся на религиозной тематике и пропаганде салафитских установок в области вероучения и нравов «нормативного» мусульманина) и более широкая аудитория (составляет от 36 тыс. до 242 тыс. подписчиков). Уровень радикальности дискурса в некоторых сообществах связан с принадлежностью к течениям салафитов, которые декларируют отказ от насильственных методов и критикуют джихадистские движения. К примеру, в качестве такого течения выступает мадхализм (последователи саудовского идеолога Раби‘а аль-Мадхали). По косвенным признакам самое крупное умеренное сообщество предположительно идентифицируется в качестве адептов мадхализма. Сообщество с наименьшей охватываемой онлайн-аудиторией (36 тыс. подписчиков) ориентировано на идеологию известного на постсоветском пространстве проповедника салафизма Салима Абу-‘Умара аль-Газзи.

Следует отметить, что подобные салафитские сообщества строго придерживаются тактики адаптации к правилам ограничения экстремистского и деструктивного контента, которая нацелена на максимальную мимикрию транслируемого дискурса под умеренный и традиционный ислам. С этой целью основной публикуемый материал затрагивает максимально нейтральные и неполитизированные темы – призыв к укреплению веры и благочестия, описание нравов и нормативных моральных качеств мусульманина, этики семейных отношений, темы поста и молитвы (в основном в ракурсе нравственных наставлений) и пр. Причастность распространяемого дискурса к радикально-салафитской идеологии определятся, как правило, лишь по косвенным признакам или отдельным постам, которые явно выдают идеологические убеждения администраторов.

Почти половину идентифицированных в качестве салафитских сообществ в списке заняли пограничные сообщества (50%, или девять сообществ), которые отличаются наличием радикальных компонентов в транслируемом религиозно-политическом дискурсе.

Ведущие нарративы дискурса пограничных групп ассоциированы с темами нововведений и «нововведенцев» в религии. В расплывчатую категорию «нововведенцев» включаются последователи таких традиционных для российского ислама богословских школ и течений, как ашаризм (в том числе матуридизм), суфийские тарикаты. При этом последние в критикующих постах не различаются, но объединяются в категории «суфизм», «суфисты» или же обозначаются термином с пейоративной коннотацией «могилопоклонники» (кубуриты), что указывает на критическое отношение к практике обращения к Аллаху посредством святых и пророков (тавассуль). Степень радикальности сообществ различается по установкам в отношении «нововведенцев» – от осуждения и ограничения контактов до запрета даже здороваться с ними, а также пропаганды установки проявлять ненависть и вражду в качестве религиозной обязанности (концепция аль-валя’ ва-ль-бара’).

Другая линия радикального дискурса связана с критикой светских праздников. На первом месте среди объектов критики стоит широко отмечаемый в России Новый год. Во многих сообществах критике Нового года посвящены целые серии постов. В одном из сообществ с радикальным контентом, идеологически ориентированным на палестинскую партию Хамас², можно встретить пост, в котором говорится, что единственный человек в красной шапке, которого должны знать мусульманские дети, – это Абу Убейда³ (имеется в виду представитель боевого крыла Хамас, публичный облик которого отличает палестинская куфия с узором красного цвета).

Среди светских праздников, которые отвергаются как праздники неверных, иногда упоминается Международный женский день. В одном из сообществ с радикальным контентом этот праздник ассоциирован с агитационной кампанией Худжум, которая стартовала 8 марта в 1927 году в Узбекистане (несмотря на то, что исторические истоки праздника восходят к более ранним событиям начала XIX в.). В этот день в массовом порядке узбекские женщины, агитируемые советской властью к раскрепощению, стали снимать паранджу и публично избавляться от нее. Автор поста довольно негативно оценивает результаты этой кампании, утверждая, что «в этот день десятки тысяч женщин потеряли честь, предали религию, и на сегодня этот день называют праздником».

Критическое отношение к светским праздникам могут проявлять и традиционно настроенные мусульмане, однако салафитам свойственна особо непримиримая позиция. Через критику светских праздников в частично завуалированной форме проводится индоктринация исламистских идей по жесткому социальному отделению «истинных мусульман» («единобожников», «муваххидов») от мира неверующих («кяфиров») и мусульман, якобы впавших в ширк или куфр, ставших еретиками или безбожниками («зындиками» и «бид‘атчиками»), отступниками веры и даже «мушриками» (идолопоклонниками). Таким образом, в более скрытой форме здесь может проводиться пропаганда экстремистской по своему духу доктрины «дружбы и непричастности» (аль-валя’ ва-ль-бара’), которая в открытой форме распространяется в радикальных группах.

Еще один из компонентов радикально-салафитского дискурса – это нарратив о «чуждости» ислама и последователя салафизма современному обществу. Последнее в той или иной степени сравнивается с джахилией (состоянием языческого невежества) доисламского общества. Лингвистическое выражение этого нарратива неявным образом переплетается с визуальной репрезентацией темы экзистенциального одиночества человека, что выражается в чрезвычайной распространенности различных образов одиноких природных и искусственных объектов (дома, строения, предметы быта и пр.), а также человека (как правило, в виде силуэта или изображения, частично «размытого» на фоне дали).

К радикальным сообществам (предположительно связанным с экстремистскими и террористическими движениями) было отнесено 22% групп (четыре сообщества). К данному виду сообществ относятся группы с аудиторией от 500 до 11 тыс. подписчиков. При этом проявляется та же закономерность, отмеченная ранее: чем крупнее сообщество, тем более завуалированный радикальный дискурс оно распространяет. Самое крупное сообщество из данной категории внешне транслирует умеренный салафитский контент. Однако его уникальность заключается в том, что это сообщество – одно из функционирующих рекордно длительный период, особенно учитывая степень его радикальности (существует с июля 2015 года, избежав блокировок). Несколько лет назад в данном сообществе размещались посты, которые выдавали идеологическую ориентацию его администратора(ов) на запрещенное в России международное террористическое движение ИГ (ИГИЛ). Ныне на идейную связь косвенно указывает только аватара группы (и серия мемов в альбоме изображений сообщества), которая содержит элемент флага ИГ.

Более откровенные формы радикального дискурса мы обнаруживаем в меньших по охвату аудиториях и, как правило, более молодых сообществах. К примеру, группа с аудиторией более 6 тыс. подписчиков демонстрирует контент, не свойственный ранее приведенным примерам салафитских сообществ (только в наиболее радикальных постах второй категории салафитских сообществ можно найти близкие темы). В данном сообществе напрямую, без цитирования салафитских ученых прошлого и современности, сформулировано обращение к аудитории (для тех, «кто заботится о положении своей религии») держаться подальше от «кафиров, мунафиков и фасиков» (неверных, «лицемеров» и грешников). Открыто пропагандируется доктрина «о дружбе и непричастности» (цитируются слова основателя ваххабизма о том, что тот, кто не проявляет любви к «приверженцам Таухида», с одной стороны, и не проявляет ненависти к «приверженцам нововведений и заблуждений», с другой стороны, тем самым «разорвал крепкий узел Ислама»). В данном нарративе следует обратить внимание на повышение градуса радикализма – обычно радикальные и экстремистские течения исламизма настаивают на проявлении ненависти и вражды в отношении немусульман (кяфиров), тогда как в данной цитате транслируемая установка направляется на более размытую группу «приверженцев нововведений и заблуждений» и в первую очередь на своих же единоверцев (последователей других религиозно-правовых школ, течений ислама, отличающихся от вероубеждений радикальных салафитов). Хотя стоит оговориться, что и в первом случае (когда объект ненависти определен как «кяфиры», т.е. внешние социальные группы) в исламистских идеологических конструкциях, как правило, планка признания верующего настоящим мусульманином значительно повышается и категория кяфира как внешнего врага, по сути, смешивается с внутренним врагом общины – теми, кто практикует ислам не в полном объеме, с искажениями и «нововведениями» (в эту категорию записывают всех идейных противников и последователей других течений ислама, в первую очередь отрицающих радикально-салафитское прочтение ислама). Данный показатель указывает на значительную радикализацию категорий ислама и фиксирует наличие устойчивого радикального религиозно-политического дискурса.

Динамика и адаптация радикального салафитского дискурса к ограничениям в социальных сетях

Стоит подчеркнуть, что более радикальные посты встречаются также и в сообществах второй категории (пограничные сообщества). При этом необходимо обратить внимание на явную закономерность коммуникационного процесса в цифровой салафитской среде, где циркулируют радикальные формы религиозно-политического дискурса: потребители более радикального контента составляют безусловное меньшинство. Это заметно как по совокупной охваченности онлайн-аудитории трех сегментов радикально-салафитских сообществ, так и по популярности отдельных наиболее радикальных постов в сообществах различных категорий.

Совокупная аудитория виртуальных салафитских сообществ в социальной сети «ВКонтакте» составляет 826 тыс. человек (это приблизительная численность, не учитывающая факт, что один и тот же пользователь может состоять в нескольких сообществах одновременно, что может выявить только специальное исследование с применением метода социально-сетевого анализа). Если сравнивать пропорции аудитории различных сегментов салафитских сообществ, то мы придем к выводу, что несмотря на то, что большая ее часть вовлечена в процесс потребления и трансляции контента умеренных салафитских сообществ (473 тыс. пользователей), онлайн-аудитория групп, которые были идентифицированы в качестве пограничных, также велика (324 тыс.). Аудитория радикальных сообществ значительно меньше двух предыдущих – она составляет только 3,5% (29 тыс. пользователей).  

Что касается особенностей распространения радикального салафитского дискурса, следует отметить, что наиболее радикальные посты практически неизменно попадают в категорию с низкой востребованностью у онлайн-аудитории виртуальных сообществ. К ним относятся: содержащие явные признаки языка вражды в отношении социально-политических и религиозных групп, которые воспринимаются как враги радикально-салафитского сообщества; пропагандирующие компоненты религиозно-идеологического дискурса, которые наиболее близки экстремистскому мировосприятию (пропаганда установок ненависти и вражды в отношении несумульман и несалафитов в качестве религиозной обязанности салафитов) и др. Наиболее популярными постами и мемами в виртуальных салафитских группах выступают, как правило, имеющие нейтральную или позитивную эмоционально-смысловую тональность: это призывы к духовному совершенствованию на религиозном пути, укреплению веры, тема высокой значимости и конкретных достижений в религиозном образовании, темы искренней любви и гармоничных отношений между мужем и женой и др. В некоторых радикальных сообществах на первое место в силу актуальности и высокого общественного резонанса выходит только одна политизированная тема – выражение сострадания и призывы духовной и моральной поддержки в адрес Палестины в условиях проводимой Израилем длительной военной кампании на территории Газы (иногда эта тема переходит в прямую поддержку движения сопротивления и радикальной партии Хамас, но в таком случае подобные посты уже занимают сегмент постов со средней степенью востребованности).

Следует также отметить, что радикально-салафитские сообщества умело используют тактику адаптации под ограничения цензуры и правил размещения контента в социальных сетях, которые запрещают публиковать откровенно призывающие к насилию, возбуждающие межнациональную и межконфессиональную рознь или вражду в отношении социальных, конфессиональных и иных групп, пропагандирующие экстремизм, терроризм или оправдывающие террористические акты. Сообщества, которые осуществляют информационную поддержку экстремистским/террористическим организациям или лицам, официально признанным в России причастными к экстремистской деятельности или терроризму, реализуют наиболее завуалированные формы ведения информационной войны и распространения деструктивного контента. К примеру, ресурсы во «ВКонтакте», непосредственно аффилированные с «благотворительными» структурами Абу-‘Умара Саситлинского (Исраил Ахмеднабиев, включен в «Перечень организаций и физических лиц, в отношении которых имеются сведения об их причастности к экстремистской деятельности или терроризму»), когда они были активны (с февраля 2016 до октября 2019 г.), представляли контент, исключительно связанный только с благотворительной деятельностью идеолога радикального салафизма в Африке. Довольно быстро данные информационные ресурсы во «ВКонтакте» (после всплеска в 2016 г.) перестали обновляться, а уже открыто экстремистский дискурс стал транслироваться на таких платформах, как YouTube, Instagram (социальная сеть, запрещенная в России в качестве экстремистской) и мессенджер с элементами социальной сети Telegram. Огромное количество видеороликов с проповедями Саситлинского и его соратников были размещены за несколько лет на платформе YouTube, которая не контролируется российскими государственными органами, осуществляющими надзор за запрещенными материалами и деструктивным контентом в сети Интернет.

Заключение

Радикально-салафитские онлайн-сообщества не представляют собой единообразия, несмотря на наличие некоторой единой основы деструктивного дискурса (комплекса нарративных линий), который они транслируют в социальных сетях. Они значительно различаются по аудитории, которая возрастает, как правило, по мере уменьшения степени радикализма дискурса и увеличения завуалированности его радикальных нарративов. Онлайн-сообщества салафитов ориентируются на различных идеологов и принадлежат разнообразным течениям, которые зачастую вступают в идеологическое противоборство друг с другом (помимо ведения информационно-идеологической борьбы с традиционными течениям ислама). При этом по степени радикализма транслируемого дискурса виртуальные сообщества салафитов можно подразделить на три категории – группы с относительно умеренным дискурсом (за которым могут скрываться тщательно завуалированные радикальные установки в области решения религиозных вопросов, в особенности вопроса о признаках неверия и условий отлучения от мусульманской общины); пограничные сообщества и радикальные группы. Среди радикальных онлайн-групп наиболее агрессивный дискурс характерен для тех, кто предположительно находится под влиянием террористического движения ИГ, а также исламистских сообществ, отвергающих саудовский салафизм (и осуществляющих информационную поддержку деятельности радикального палестинского движения Хамас). Несмотря на то, что за последние годы степень радикальности дискурса, транслируемого в радикально-салафитских группах, снизилась, общая совокупная аудитория подобных ресурсов в социальных сетях не имеет тенденции к уменьшению. Кроме того, важно отметить, что виртуальное пространство наиболее популярной российской социальной сети («ВКонтакте») активно используется для более «мягких» форм репрезентации деструктивного контента и радикального дискурса салафитскими сообществами, тогда как контент, который может быть оценен как экстремистский и связанный с реально действующими экстремистскими/террористическими движениями, представлен в интернет-ресурсах, которые не регулируются или лишь частично регулируются государственными надзорными органами Российской Федерации.