Исследование религиозной мотивации мусульман

Введение

Психология рассматривает религиозность с точки зрения ее влияния на индивидуальные психологические процессы верующего человека и межгруп- повые взаимоотношения. Востребованность знаний психологии религии, по прогнозам специалистов, будет возрастать по следующим причинам: религи­озность людей в мире не снижается, в Российской Федерации пока еще идет процесс десекуляризации, который отмечен и увеличением числа верующих [1]. Возрастает мобильность, что ведет к более частой встрече национальных и религиозных культур, соответственно, и на повседневном уровне, и в рабо­чих ситуациях необходимо развивать понимание другой культуры и выраба­тывать правила межконфессионального взаимодействия.

Возрастает общая нагрузка на психику человека, увеличивается ко­личество стрессов, соответственно, растет потребность в психологической поддержке, однако эта поддержка требует внимательного отношения к куль­турным и конфессиональным особенностям. Личность может быть понята только исходя из культурного контекста, где для мусульман религия будет играть существенную роль [2].

Таким образом, исследование психологической специфики верующих имеет ключевое значение для психологического консультирования, социаль­ной психологии межконфессиональных отношений, организационной пси­хологии многонациональных коллективов.

Мотивация рассматривается нами как психологическое состояние, на­правляющее психологический процесс в определенное русло и имеющее це­лью реализоваться в деятельности. Мы полагаем, что мотивация подчинена ценностно-смысловой сфере человека с одной стороны, с другой - подталки­вается потребностями. Мотивационная система человека иерархична, одни мотивы подчинены другим, и в конечном счете за мотивационной цепочкой можно разглядеть финальный смысл, или фундаментальную мотивацию в терминологии экзистенциальной психологии. Личностные смыслы часто не осознаются, однако они направляют отношение личности к миру и задают направленность деятельности [3]. Исследования мотивационной сферы че­ловека позволяют более углубленно понять, с одной стороны, возможные по­ступки и деяния, с другой - глубинные личностные смыслы.

На данный момент психологические исследования религиозной моти­вации в отечественном контексте недостаточны, мы имеем примеры лишь единичных работ, посвященных этой теме. Среди них исследование В.А. Шо- роховой, в котором автор раскрывает специфику религиозной идентичности мусульманских подростков и молодежи, включая измерение внутренней и внешней религиозности и значимость группы для поддержания привержен­ности к религии [4]; исследование идентификации с религиозной группой и этнонациональных установок у ряда конфессий, проведенное коллективом автором [5].

Однако мировая тенденция такова, что в психологии религии проблема мотивации играет существенное значение. Исследования религиозной мо­тивации условно можно разделить на четыре группы по характеру теорий, лежащих в их основе. Это теория поисковой религиозной мотивации, имею­щая корни в экзистенциальной психологии [6]; теория сакрализации, утвер­ждающая, что религиозность может любой мотив сделать «религиозным» в зависимости от интерпретации смысла индивидом или группой [7]; теория ожиданий [8], в которой оригинально объяснена отсроченная мотивация верующих влиянием концепции божественного, посмертного воздаяния и предназначения; и теория самоопределения [9], генетически восходящая к модели внутренней религиозности Олпорта [10].

Теория самоопределения представляется нам наиболее продуктивной для исследования религиозной мотивации и ее связи с религиозной иден­тичностью, глубиной религиозного чувства, степенью удовлетворённости жизнью. В классической работе Г. Олпорта «Индивид и его религия» [11] автор выделял внутреннюю мотивацию, направленную на поиск контакта с божественным, и внешнюю, связанную с выполнением ритуалов. Продол­жая его мысль, Т. Мартос с соавторами вводят понятия «трансцендентной религиозной мотивации» для поиска контакта с абсолютом и «нормативной религиозной мотивации», связанной со следованием традициям общества и получением одобрения от окружающих. Причем исследователи указывают, что эти два мотива не противопоставляются, сильная внутренняя мотивация может сопровождаться сильной внешней, то есть, имея внутреннюю мотива­цию к религии, индивид также может иметь сильное стремление соответство­вать ожиданиям окружающих [12]. Однако обратной связи не наблюдается - человек вполне может участвовать во внешней, ритуальной стороне жизни, стремясь получить одобрение, однако не вовлекаться духовно [13].

В теории самоопределения Р. Райн и Э. Дечи более подробно рассмо­трели континуум олпортовской внешне-внутренней мотивации и выделили четыре типа мотивации, в соответствии с глубиной принятия личностью.

Первый вид - собственно внутренняя мотивация, когда человек стремится к чему-либо без внешних указаний; второй вид - «внешняя личная», или интроецированная мотивация, когда человек получил мотивацию извне, одна­ко осознано принял ее для себя как важную и нужную; «внешние социаль­ные» - принятые личностью для получения одобрения окружающих; чисто внешние - не принимаются личностью и воспринимаются как принуждение извне [14].

Отталкиваясь от концепции внутренней мотивации как ключевой для понимания религиозности, И. Стойкович и Дж. Мирич создали свою моти­вационную модель для исследования религий, включающую дополнительно еще несколько параметров. Это векторы внешней социальной мотивации, соблюдения традиций, исполнения желаний, моральных норм. Модель по­зволяет видеть внутренние связи других мотивационных направленностей с ключевой внутренней мотивацией и дает возможность проследить мотиваци­онный профиль как отдельного последователя религии, так и наглядно уви­деть особенности религиозных конфессий на материалах массовых опросов. И. Стойкович и Дж. Мирич разработали опросник, точно соответствующий модели, при его формировании они опирались на результаты многочислен­ных интервью с верующими, откуда извлекли наиболее часто встречающиеся темы, а затем использовали факторный анализ для математической проверки модели. Данная модель отражает максимально естественные внутренние свя­зи возможных мотивационных векторов и, согласно примечанию авторов, «конфессионально нейтральные», то есть пригодные для исследования мо­тивации последователей любых религий, в основе которых лежит признание единого всемогущего бога [15].

В отечественных исследованиях психологии мусульман нет работ, напрямую посвященных религиозной мотивации, наиболее близко к теме подходят статьи, раскрывающие тематику религиозного обращения, рели­гиозной идентичности, ценностной системы личности. Мы придерживаемся мнения, что ценностная система контролирует и направляет мотивационную сферу: принимая определенную религию, человек стремится усвоить и систе­му ценностей, ею предлагаемую, то есть присваивает, интроецирует идеальные коллективные ценности. Соответственно, ценностная ориентация созда­ет отпечаток в мотивационной направленности последователей религии, и мы можем проследить его психологическими методами как некоторое свой­ство, отличительную черту последователей религии как социальной группы.

Описание программы исследования

Цель нашего исследования - рассмотреть структуру религиозной моти­вации мусульман, отталкиваясь от внутренней мотивации как системообра­зующего фактора. В качестве исследовательского инструмента мы выбрали тест, разработанный И. Стойкович и Дж. Миричем [15]. Работа носит харак­тер социально-психологического описательного исследования.

Нас интересовал в первую очередь некоторый типичный мотивацион­ный профиль мусульманина, который может быть построен по результатам коллективных представлений наиболее глубоко вовлеченных в духовную жизнь людей. Соответственно, в квазиэксперименте мы отдельно анализи­ровали результаты тех мусульман и мусульманок, чья внутренняя мотивация к религии и вовлеченность в религиозные практики проявляются наиболее выраженно.

Тест И. Стойкович и Дж. Мирича [15] включает пять субшкал: 1) рели­гия как высшая ценность (РВЦ); 2) стремление соответствовать социальным ожиданиям относительно религии (СО); 3) религия как средство исполнения желаний (ИЖ); 4) религия как часть традиции (Т); 5) религия как источник эмоционального благополучия, идеалов и морали (ЭИМ).

Первая шкала - «религия как высшая ценность» - показывает силу вну­тренний мотивации к религиозной жизни, направленность человека на поиск трансцендентного, искреннюю увлеченность духовными переживаниями и смыслами. Вторая шкала - «стремление соответствовать социальным ожи­даниям относительно религии» - измеряет внешнюю мотивацию к религии, при которой человек ожидает внешней оценки и старается соответствовать предполагаемым требованиям окружающих, проявляет конформность. Тре­тья шкала - «религиозность как средство исполнения желаний» - отмечает аспекты жизни, связанные с достижением личных целей посредством рели­гии, при этом понимание «желаний» оставляется на усмотрение отвечающе­го, по факту, цели понимаются довольно широко, от собственно духовных до вполне материальных. Четвертая шкала - «религия как часть традиции» - измеряет понимание религиозности как явления, тесно связанного с нацио­нальной или семейной преемственностью, стремлением «держаться корней» и продолжать традиционную духовную линию. Пятая шкала - «религия как источник эмоционального благополучия, морали и нравственности» - рас­крывает представления, связывающие религиозность с нормативными пра­вилами жизни общества и основами «правильного» образа жизни, которые воспринимаются также и как основа душевного благополучия. Инструмента­рий пригоден для исследований религий, опирающихся на концепцию веры в Бога, при этом конфессионально нейтрален [15]. Опросник был дополнен пятибалльной шкалой Лайкерта, полученные результаты пересчитаны в бал­лы-стены.

Дополнительно была составлена авторская анкета для оценки вклю­ченности респондентов в религиозную жизнь и практики. Вопросы анкеты были нацелены на то, чтобы определить уровень погруженности в религи­озную жизнь. Так как исследование было направленно именно на создание типического психологического портрета верующего, анкета помогла выявить тех, чей уровень религиозности относительно высок. Прежде чем включать вопросы в анкету, мы проконсультировались с имамом. Анкета включала во­просы, на которые, по нашему предположению, при хорошей погруженно­сти в религию будет дан утвердительный ответ, например, «Держите ли пост в месяц Рамадан (уразу)?». Каждому положительному ответу присваивался 1 балл, неуверенному утвердительному ответу типа «иногда», «по возможно­сти» - 0,5 балла.

В исследовании приняли участие мусульмане-билингвы (свободно вла­деющие русским языком) в количестве 90 человек, проживающие в Алма- Ате, Уфе, Казани и Москве.

Целевая выборка проводилась по принципу высокой религиозной по­груженности. Успешность подбора респондентов отражена в высоких баллах по первой шкале «Внутренняя мотивация к религии» теста И. Стойкович и Дж. Мирича и высоких баллах, полученных у респондентов по результатам анкетирования. Мы предположили, что верующие с высокой степенью рели­гиозного вовлечения могут наилучшим образом продемонстрировать черты, которые войдут в «психологический портрет» мусульманина. Однородность выборки также обеспечена относительно небольшим диапазоном возраста респондентов (от 19 до 44 лет) и тем, что данные собирались в городах исто­рически традиционного распространения ислама (в Москве были опрошены временно проживающие и работающие в городе жители ближнего зарубе­жья). Данные собирались в электронной форме гугл-опросника, формы рас­сылались по электронной почте, предъявлялись на бумажном носителе.

Математическая обработка результатов производилась в программах IBM SPSS Statistics-23 и G-Power-3.1.9.4.

Представление результатов исследования и их описание

В результате отсева данных в окончательном варианте статистической базы осталось 75 респондентов. Отсев произошел за счет удаления анкет с критически значимыми пропусками в данных (9 штук) и за счет отсечения части выборки как номинально-религиозных (6 человек). Среди 75 респон­дентов: 27 мужчин и 48 (не сходится количество) женщин в возрасте от 19 до 44 лет, средний возраст по выборке составил 30,6 лет, при медиане 30, сред­ний возраст мужчин - 35,3 лет, средний возраст женщин - 27,9 лет.

Результаты были получены на основании выборки из 75 человек, все респонденты с высокой степенью погруженности в религиозную жизнь, согласно данным, полученным по авторской анкете и первой шкале теста И. Стойкович и Дж. Мирича. По результатам анкетирования мы получили баллы выше медианы у 75 респондентов (от 1,5 балла до 3 максимально воз­можных), из них 2 балла - 11 человек, 2,5 балла - 31 человека, 3 балла - 33 человека.

По шкале «Религия как высшая ценность» (РВЦ) респонденты набра­ли средневысокие баллы - 6,48 стен, медиана - 6,86 стен, дисперсия равна 1,8 (см. Таблицу 1).

По шкале «Стремление соответствовать социальным ожиданиям относительно религии» (СО) средний балл оказался равным 5,99 стен, медиана - 6,5 стен, при дисперсии 2,35. В измерении «Религии как сред­ство исполнения желаний» (ИЖ) мы получили средние баллы равными 5,91 стен, медиану - 6 стен и дисперсию, равную 0,94. По шкале «Рели­гия как часть традиции» (T) респонденты набрали средний балл, равный 5,78 стен, медиану - 6,5 стен, при дисперсии -1,93. По шкале «Религия как источник эмоционального благополучия, идеалов и морали» (ЭИМ) респонденты набрали среднее в размере 5,69 стен, медиану -5,43 стен, при дисперсии - 0,5.

Интерпретация и обсуждение полученных результатов

Корреляционный анализ для установления возможной связи результа­тов опроса и 1-й шкалы теста И. Стойкович и Дж. Мирича, во время которо­го обрабатывались результаты по 81 респонденту, показал, что корреляция составила г=0,42, при вероятности допустимой ошибки p<0,01, расчетная мощность составила 0,93. Таким образом, подтверждена связь инструментов оценки религиозной погруженности и получен обоснованный способ оцени­вать глубину религиозного погружения.

В основном исследовании приняли участие 75 человек с высокими по­казателями религиозности - выше абсолютных средних значений по обоим измерениям - и авторской анкеты, и 1-й шкалы теста.

По шкале «Религия как высшая ценность» (РВЦ) респонденты набра­ли средневысокие баллы (среднее 6,48 стен, медиана 6,86 стен) при низкой дисперсии (1,8) (см. Таблицу 1). Критерий Колмогорова-Смирнова показал нормальность распределения (Z=1,982, при р=0,001). Различие между жен­ской и мужской частью выборки по Т-критерию Стьюдента составило T=0,22, что не является статистически значимым. Таким образом, все респонденты показали средневысокую степень внутренней мотивации к религиозной жиз­ни.

Внутренняя мотивация демонстрирует степень заинтересованности в духовной жизни и является индикатором глубины вовлеченности в религию. Фактор внутренней мотивации к религии позволяет предсказать, насколько гармонично будет переживаться участие в религиозных практиках. Одновре­менно с этим была показана тесная связь внутренней мотивации с религией, восприятие религиозности как источника эмоционального благополучия, идеалов и морали [16]. На основании качественных исследований можно сде­лать вывод, что благополучие жизни у мусульман ассоциируется с духовной жизнью и исповеданием ислама. Такая связь обозначается ими в терминах правильной жизни, гармоничной жизни, построенной согласно заповедям ислама, «жизнь в соответствии с Истиной» [17].

По шкале «Стремление соответствовать социальным ожиданиям от­носительно религии» (СО) баллы оказались средними (среднее 5,99 стен, медиана 6,5 стен), при средней дисперсии 2,35. Критерий Колмогорова- Смирнова показал нормальность распределения (Z=4,45, при р=0,001). Раз­личие между женской и мужской частью выборки по Т-критерию Стьюден- та составило T=3,85, для выборок с разными дисперсиями, с вероятностью допустимой ошибки р<0,002. При этом у женщин этот показатель оказался выше на 1,5 балла стен. Результаты показывают, что респонденты давали довольно различные ответы на вопросы о том, важны ли для них ожида­ния окружающих относительно их религиозности, при этом женщины чаще мужчин ориентировались на предполагаемые мнения других людей. Инте­ресной особенностью выборки мусульман является тот факт, что при отно­сительно высокой внутренней мотивации показатели по шкале социальной мотивации также являются относительно высокими, при этом корреляци­онная связь первой и второй шкал отрицательная, но (r=0,2, при p<0,01), но крайне слабая относительно других выборок. Как показали другие наши исследования [18; 19], подобного рода завышение по второй шкале не свой­ственны представителям других религий, кроме иудеев. Можно отметить, что для мусульман значение мнения социальной группы в вопросах религии выступает как специфическая черта религиозности последователей. Ислам представляется религией социальной по своей сути: внутренняя религиоз­ность отдельной личности не входит в противоречие с коллективными ожи­даниями, существуют практики сплоченности, поддерживаемые внутри ре­лигиозной группы. Наши результаты согласуются с данными, полученными В.А. Шороховой на выборке школьников и студентов-мусульман, у кото­рых была показана связь принадлежности к группе и приверженности рели­гиозным практикам [4], а также с результатами, полученными в Иране, где специфическими особенностями мусульман были отмечены, среди прочих, традиционализм, коллективизм и отсутствие одиночества [20]. Повышение значений у мусульман по шкале «внешней религиозности» теста Г. Олпорта было обнаружено и в работе А.В. Парамузова [21], который объясняет этот факт значительной ритуализированностью и регламентированостью духов­ных практик в исламе.

В измерении «Религия как средство исполнения желаний» (ИЖ) мы получили средние баллы (среднее 5,91 стен, медиане 6 стен) при низкой ди­сперсии (0,94). Критерий Колмогорова-Смирнова показал нормальность распределения (Z=2,48, при р=0,001). Различие между женской и мужской частью выборки по Т-критерию Стьюдента составило T=0,56, что не явля­ется статистически значимым. Результат говорит о том, что религия в целом рассматривается как средство исполнения желания всеми последователями, но значимость ее в этом качестве не первоочередная. Экспертные оценки духовных лиц оценивают исполнение желаний неоднозначно: с одной сто­роны, желание мусульманина, которое он выразил в молитве, может быть исполнено, если оно благочестиво и соответствует истине, с другой - же­лания могут быть неправильными, а их исполнение - нежелательно. По­иск корреляционных связей показал, что эта шкала значимо и позитивно связана с последующей - «Религия как часть традиции». Связь составляет: г=0,61, при p<0,001, есть некоторая связь восприятии ислама как традици­онной религии семьи и этнического сообщества и как средства достижения желаемого.

По шкале «Религия как часть традиции» (T) респонденты набрали сред­ние баллы (среднее 5,78 стен, медиана 6,5 стен) при низко-средней дисперсии (1,93). Критерий Колмогорова-Смирнова показал нормальность распределе­ния (Z=3,52, при р=0,001). Различие между женской и мужской частью вы­борки по Т-критерию Стьюдента составило T=3,14, для выборок с разными дисперсиями, с вероятностью допустимой ошибки р<0,001. У женщин этот параметр выше на 1 балл стен. В целом по группе ислам рассматривается как источник традиционности, при этом женщины более, чем мужчины, склонны рассматривать религию как источник преемственности традиций. Помимо связи со шкалой «исполнения желаний» показана сильная корреляционная связь шкалы «Религия как часть традиции» со шкалой «Стремление соответ­ствовать социальным ожиданиям относительно религии», значимость связи г=0,75 при 0,01, то есть традиционализм и социальная конформность изме­няются связанно. Полученные нами данные согласуются с результатами ис­следования О.Е. Хухлаева и соавторов, в котором была показана связь тради­ционалистских этноцентрических установок с религиозной идентичностью у мусульман [5].

По шкале «Религия как источник эмоционального благополучия, идеа­лов и морали» (ЭИМ) в нашем исследовании получились средние показатели (среднее 5, 69 стен, медиана 5,43 стен) при низкой дисперсии (0,5). Крите­рий Колмогорова-Смирнова показал нормальность распределения (Z=0,18, при р=0,001). Анализ гендерных различий не показал существенной разницы между мужчинами и женщинами, T=1,145 при р<0,289. Результаты говорят о том, что подавляющее большинство респондентов (низкая дисперсия) отво­дит определенное значение религии как источнику морали и нравственности и считает ее основой душевного благополучия. Поиск корреляционных свя­зей показал, что шкала связана сильной позитивной корреляцией с внутрен­ней мотивацией к религии, г=0,79 при p<0,001. То есть отношение к религии как источнику нравственности и благополучия соотносится с поиском духов­ности у мусульман. Однако при использовании методики И. Стойкович и Дж. Мирича такая тесная внутренняя связь двух шкал была выявлена нами толь­ко в выборке мусульман и не является типичной для представителей других религий [18; 19].

Заключение

В результате исследования были выявлены некоторые характерные черты ценностно-мотивационного профиля мусульман и мусульманок. Осно­вываясь на этих данных, можно составить обобщенный типичный «психо­логический портрет», отражающий ключевые коллективные представления наиболее глубоко вовлеченных в духовную жизнь людей.

С внутренней религиозностью тесно связанными оказываются представления об исламе как источнике эмоционального благополу­чия, идеалов и морали. То есть полностью выполняются наблюдения других авторов о тесной связи высокой внутренней религиозности с высоким уровнем субъективного благополучия. Полученные результа­ты говорят о том, что подавляющее большинство респондентов счи­тают значимой роль религии в поддержании благополучия, морали и нравственности.

При высокой степени погружения в религиозную жизнь и высокой внутренней мотивации к вере выражена и высокая социальная мотивация, на этом основании можно сделать вывод о высоком коллективизме в рядах мусульман и ориентации мусульман на мнения социального окружения в во­просах религии. Ислам представляется религией социальной по своей сути: внутренняя религиозность отдельной личности не входит в противоречие с коллективными ожиданиями, существуют практики сплоченности, поддер­живаемые внутри религиозной группы. Причем женщины более, чем мужчи­ны, подчеркивают роль ислама в сохранении традиций семьи и народа.

Восприятие ислама мусульманами тесно связано с ценностями тради­ционализма, что видно по средним баллам соответствующей шкалы. В не­которой степени религия рассматривается мусульманами как средство ис­полнения желаний, однако этот параметр не является ведущим. Понимание религии как средства исполнения желаемого связано в сознании респонден­тов с пониманием ислама как способа поддержания традиционализма, преем­ственности наследия семьи и этнического сообщества.

Полученные результаты могут быть использованы для разработки пра­ктических рекомендаций по межкультурной коммуникации, консультатив­ной психологии, педагогике, они вносят вклад в теоретическую разработку вопросов психологии религии, ценностей и мотивации и могут служить осно­вой для определения направлений дальнейших исследований.

Ограничением исследования являются его описательный характер; небольшое число респондентов; проведение опроса на русском языке, в том числе в регионах, где ведущим является национальный язык. Однако в ходе работы были отмечены некоторые специфические черты, требующие даль­нейшего более углубленного исследования. Необходимо произвести расши­ренный психометрический анализ работы теста религиозной мотивации, проверить найденные особенности мусульман на более широкой выборке, провести сравнительные различительные исследования между мусульмана­ми и представителями других религий.