Сравнительное исследование термина «бид‘а» («новшество в религии») у Марджани и Шатыби

Введение

Среди десятков своих трудов известный татарский ученый Ш. Марджани (1818–1889) только в книге «аль-Барк аль-вамид ‘аля аль-багыд аль-мусамма би-н-накыд»¹ [2] (далее «аль-Барк аль-вамид») дал точное определение термину «новшество», подробно описал причину данного определения и снабдил множеством примеров. По содержанию книги нетрудно заметить, что бóльшую часть труда занимают вопросы полемического характера, и понимание термина «новшество» было сформулировано в процессе диспутов и защиты религии от всякого рода ереси. Один из его современников Мухаммад Мурад ар-Рамзи (1854–1954), известный российский мусульманский деятель и историк, отмечал, что Марджани строго соблюдал предписания шариата, следовал пути праведных предшественников и очень сильно остерегался новшеств (ереси) в религии [3, с. 515–516]. Полемический характер сочинения «аль-Барк аль-вамид» отмечает и отечественный арабист А.Б. Халидов (1926–2001): «Ш. Марджани часто подвергался осуждению и нападкам в доносах и анонимных публикациях, на что отвечал новыми книгами, в которых резкая полемика сочеталась с позитивным изложением и обоснованием исламского вероучения» [4, с. 258].

Что касается андалусского маликитского богослова Абу-Исхака Ибрахима ибн Мусы аш-Шатыби (ум. 1388), то для сравнения был выбран фрагмент из его труда «аль-И‘тисам» («Крепкое держание [за Коран и сунну]»). Имам аш-Шатыби во введении обосновывает причину написания данного сочинения: «Появилось множество ересей, и они так сильно распространились, что приняли массовый характер, и люди повсеместно стали их практиковать, а богословы замалчивали о них, не призывали отказаться от нововведений» [5, с. 36]. Современными исследователями в области религиозных нововведений Абу-Исхак аш-Шатыби наряду с шейхом Ибн-Таймией (1263–1328) рассматривается как теоретик подхода запрещающих разделение нововведения в религии на похвальное и порицаемое².

Некоторые виды религиозных новшеств, отмеченных Шихаб-аддином аль-Марджани, среди мусульман казанских земель

Как мы отметили выше, Ш. Марджани в «аль-Барк аль-вамид» привел множество примеров религиозных обрядов, которые подпадают под категорию новшеств, и в заключении сформулировал свое определение, которое охватило вышеупомянутые обряды. К таким обрядовым практикам можно отнести практику совершения дополнительного намаза «хауль»³, порядок совершения которого Ш. Марджани описывает следующим образом: «Когда кто-либо умирает, об этом оповещают в мечетях. После совершения вечернего намаза муаззин⁴ объявляет, что некто сегодня умер, и повелевает совершить намаз, состоящий из двух рак‘атов (молитвенных циклов). Когда все завершают намаз, имам спрашивает у людей: «А награду (саваб) за совершенный вами намаз вы посвятили тому-то и тому-то?». Люди отвечают: «Да, посвятили». После этого имам поднимает руки и совершает ду‘а» [2, с. 14]. Но здесь необходимо сделать оговорку о том, что Ш. Марджани не отрицает передачу вознаграждения за намаз, а, напротив, исповедует, что совершение благодеяний и посвящение награды за него усопшим доходит до них, если на это будет воля Бога [2, с. 15]. Данная позиция также является главенствующей в ханафитском мазхабе, как на это указывает Ибн-‘Абидин⁵ [9, с. 425]. Критика Ш. Марджани заключается в том, что данный намаз обрел вид самостоятельного обряда с присущим для него конкретизированным временем совершения⁶, количеством исполняемых рак‘атов, формой коллективного совершения и навязыванием совершения мольбы за усопшего. Марджани отмечает: «Нет сомнений, что это новшество, у которого нет основы в шариате» [2, с. 15].

Также к обрядам, которые подпадают под термин «новшество», согласно позиции Ш. Марджани, относится проведение собраний на третий, седьмой и т.п. день после смерти человека [2, с. 63]. Как отмечает автор «аль-Барк аль-вамид», причиной несоответствия данного обряда шариату является конкретизация приглашения гостей с целью дать милостыню на третий и седьмой дни после смерти человека [2, с. 63], основываясь на обобщенных шариатских текстах, которые побуждают к совершению милостыни.

Объектом обвинения Ш. Марджани в ереси стали и суфийские вирды⁷, в частности он пишет: «Зикры, вирды, различного рода молитвы, которые у татарского богослова и педагога Ахмад-Хади Максуди (1868–1941) [8, с. 81, 84]. Можно предположить, что название связано с пророческими преданиями о страхе покойного в могиле перед ангелами, которые посещают его для допроса.

имеют определенный вид совершения и количество повторений специальных фраз прославления Бога и Его имен, и конкретизированное время их исполнения, в последнее время о законности совершения которых заявляют последователи тарикатов, относя данные практики к своим шейхам и называя данные практики хатмом, и т.п. обряды не являются достоверными, чтобы выделить их из обобщенных шариатских текстов, в которых побуждается прославлять Бога и взвывать к Нему» [2, с. 63]. Но необходимо отметить, что Ш. Марджани не был противником суфизма, он являлся учеником трех суфийских шейхов накшбандийского ордена: ‘Убайд-Аллаха ибн Нийазкули (ум. 1852), ‘Абд-аль-Кадира аль-Фаруки аль-Хинди (Сахибзадэ) (ум. 1855) и Мазхара ибн Ахмада аль-Хинди (ум. 1883 г.). Все трое принадлежали к ветви накшбандийского братства аль-муджаддидиййа. К тому же Шихаб-ад-дин аль-Марджани не просто был мюридом (учеником) шейхов. Он получил от шейха Сахибзадэ иджазу, т.е. право быть муршидом – духовным наставником. При этом был соблюден традиционный для накшбандиййа порядок. Марджани удостоился от шейха письменного разрешения иметь собственных учеников (хатт-и иршад), был облачен в суфийское «рубище» (хирка), символ самостоятельности, и получил посох, также служивший своего рода «дипломом» и дававший право на самостоятельное наставничество [10, с. 36].

Определение понятия «бид‘а» у Марджани

Трех приведенных выше примеров из книги «аль-Барк аль-вамид» достаточно, чтобы понять, из каких аспектов складывалось определение термина «религиозное новшество» у Ш. Марджани. Определение Марджани звучит следующим образом: «Чтобы установить законность чего-либо в шариате из разряда поклонения, которое имеет название, вид, определенное количество и конкретизированное время совершения, необходимо наличие довода, который бы указывал на законность упомянутой особенности, т.к. любой вид поклонения несет сакральный характер, поэтому нельзя, руководствуясь общими текстами аятов и хадисов, выделять частный вид или особенность ритуала» [2, с. 62–63].

Из данных примеров и определения, которое сформулировал Ш. Марджани, вскрывается суть его понимания термина «новшество», а именно: чтобы конкретизировать какой-либо религиозный ритуал или обряд, опираясь на обобщенный текст (аят Корана или хадис из сунны), необходим довод, который детализировал бы данный религиозный ритуал или обряд. Вследствие данных ограничений конкретизация намаза «хауль», не имея на это довода [2, с. 14], проведение собраний трех, семи и т.п. дней после смерти человека [2, с. 63], практика суфийских вирдов [2, с. 63] подпадают под обряды, привнесенные в религию, а они, как заповедовал пророк Мухаммад (с.‘а.в.), являются заблуждением [11, с. 44].

Также необходимо отметить, что Ш. Марджани был противником деления новшеств на виды⁸, данная его позиция базируется на исключительности формирования шариата в период жизни пророка Мухаммада (с.‘а.в.) и эпохи праведных халифов (ас-садр аль-авваль) [2, с. 64], ибо в достоверном хадисе говорится: «Необходимо придерживаться моей сунны и сунны праведных ведомых [Всевышним] халифов» [11, с. 44]. И как отмечает Ш. Марджани, то, что было введено после данного периода, является хорошим и не имеет целью поклонение, а лишь является средством для него, а значит, не считается нововведением [2, с. 64]⁹.

Определение понятия «бид‘а» у Абу-Исхака аш-Шатыби

Рассмотрим понимание данного термина имамом аш-Шатыби, чтобы сопоставить мнение татарского ученого с его позицией.

В первой главе книги «аль-И‘тисам» Ибрахим аш-Шатыби приводит два определения термину «новшество», затем, опираясь на эти два определения, строит последующие главы и доказательную базу своего труда. В первом варианте определения ‘ада (‘адат)¹⁰ не входит в его состав, и оно звучит следующим образом: «Новшество – это некий путь (образ), который внешне похож на какой-либо обряд из религии, но в свою очередь является новоделом и практикуется с целью чрезмерного поклонения Богу» [5, с. 47]. Во втором варианте, при включении ‘ада в состав определения, оно пребретает другой смысл: «Новшество – это некий путь (образ), который внешне похож на какой-либо обряд из религии, но в свою очередь является новоделом и практикуется в качестве узаконенного шариатом обряда» [5, с. 47]. Как отмечает Шатыби, ключевым отличием данных двух определений является цель религиозной практики. В первом случае, когда ритуал практикуется с целью чрезмерного поклонения Богу, признается особо важным следующий аят: «И Я сотворил джиннов и людей лишь затем, чтобы они поклонялись Мне»¹¹, но в свою очередь не учитывается тот факт, что все ритуалы и обряды строго регламентированы шариатом, и добавлять к ним дополнительные элементы или какимлибо образом видоизменять или конкретизировать аятом, который мы привели выше, не допускается [5, с. 57]. Как указывает Шатыби, в данных определениях выделяются новшества, которые вводятся в религию, из этого следует, что нововведения, которые не относятся к религии, не подпадают под запрет [5, с. 47].

В данном определении решающее значение имеют несколько ключевых моментов. Первый касается пути (образа действия), он может быть частью религии или не входить в ее состав. Из этого следует, что новшество – это любая вещь, которая была введена в религию, не имея на то основу в шариате. При такой формулировке то, что имеет основу в шариате или связано с ней, как например, науки об арабском языке или же другие науки, которые относятся к религии или помогают изучать ее, не могут являться новшеством [5, с. 47]. В данном вопросе Ш. Марджани сходится во мнении с И. Шатыби, ведь он подчеркивает, что то, что не носит цели поклонения, а лишь является средством для него, не считается нововведением, как, например, собрание Корана в единую книгу¹², основание наук, исследование репутации передатчиков хадисов и т.д. [2, с. 64].

Второй момент: сходство данного пути (образа действия) с каким-либо религиозным обрядом, но по факту не являющимся таковым [5, с. 50]. Наглядным примером служит, как отмечает Шатыби, практика обрядов с конкретизированным способом и видом совершения, как, например, коллективный зикр (поминание Всевышнего), который совершается в один голос, или день рождения пророка Мухаммада (с.‘а.в.), который считается праздником, выделение определенного времени для совершения обряда, когда нет на это довода в шариате, соблюдение поста в середине месяца ша‘бан и совершение намаза в его ночь [2, с. 51]. В данном вопросе Ш. Марджани также сходится во мнении с И. Шатыби. Как мы упомянули выше, Марджани сказал следующее, когда дал определение термину «новшество»: «Чтобы установить законность чего-либо в шариате из разряда поклонения, которое имеет название, вид, определенное количество или конкретизированное время совершения, необходимо наличие довода, который бы указывал на законность упомянутой особенности…» [2, с. 62–63]. Кроме того, стоит отметить, что Марджани также критикует практику особого намаза в середине месяца ша‘бан [2, с. 15] и коллективного зикра [2, с. 63].

Заключительный момент, требующий упоминания, – это место ‘ада в определении термина «новшество». В «аль-Барк аль-вамид» Ш. Марджани данный вопрос не рассматривает, несмотря на то что проблема ‘ада играет одну из ключевых ролей в понимании термина «новшество». Этим и отличается понимание нововведений у Шатыби. Согласно его позиции, решающее значение, которое определяет место ‘ада в новшестве, имеет взаимосвязь обычая или традиции с шариатом или же ее отсутствие. В последнем случае Шатыби его не рассматривает как новшество. Если же данному ‘ада придается религиозное значение, оно рассматривается как новшество и отклонение от норм шариата [5, с. 47].

Заключение

Таким образом, татарский ученый XIX века Шихаб-ад-дин аль-Марджани так же, как и андалусский ученый XIV века Абу-Исхак аш-Шатыби, относится к группе исламских богословов, которые термином «бид‘а» называли только непозволительные нововведения в религии и не принимали мнение большинства о том, что «бид‘а» может быть хорошим, а значит, разрешенным в религиозной практике мусульман, и может быть скверным, а значит, не позволительным в этом. Марджани, как и Шатыби, не принимает сакральные тексты с общим смыслом в качестве довода на совершение религиозных практик конкретным образом или особой формой, не оговоренной в указанных текстах. Но Марджани не затронул в связи с «бид‘а» понятие обычая и традиции (‘адат), на что обратил внимание андалусский ученый.