Библиотека имени Исмаила Гаспринского в Семипалатинске в начале ХХ века

Введение

В начале ХХ века Семипалатинск, расположенный в восточной части современного Казахстана, был одним из крупнейших центров развития мусульманской культуры, образования и науки в Российской империи. В городе проживало около десяти тысяч мусульман (более трети от всего населения) [1, с. 546], располагалось одиннадцать мечетей [2, р. 82]. Регион заметно выделялся по уровню развития образования. Так, миссионер Ф. Синьковский в 1888 году оставил в своем дневнике следующую запись: «Из трех уездов – Зайсанского, Усть-Каменогорского и Семипалатинского… грамотность наиболее распространена в последнем» [3, с. 3]. Успеху развития мусульманского просвещения способствовало наличие почти при каждой семипалатинской мечети собственного учебного заведения – мектеба (мактаб) или медресе (мадраса) [4, с. 21]. Среди преподавателей (му‘аллимов) были известные мусульманские ученые, слава о которых распространилась далеко за пределами Семипалатинска. Например, ‘Абд аль-Джаббар ибн ‘Убайд Аллах, обучавшийся в Казани и Бухаре, был признанным специалистом в области рецитации Корана и мусульманского права [5, р. 50–51]. Имам девятой мечети Камаль ад-Дин ибн Мухаммад-Рахим отличался глубокими познаниями в спекулятивном богословии (‘ильм аль-калям), логике (‘ильм аль-мантык) и астрономии (‘ильм аль-хай’а). Мулла Малик ибн Мухаммад-Рахим аль-Шамави приобрел высокий авторитетом благодаря глубоким познаниям в вопросах истории и географии [6, с. 75].

Хотя Семипалатинск был крупным культурным и экономическим центром, располагавшимся в восточной части Казахской степи, история его исламских институтов изучена фрагментарно (в отличие от Петропавловска [7], Троицка [8], Оренбурга [9] и Казани [10]). По мнению исследователей, такое положение дел связано с большим удалением региона от Казани и других крупных очагов развития исламской науки и просвещения. Именно поэтому в биографических словарях Рида адДина Фахр ад-Дина [11] и Шихаб ад-Дина аль-Марджани [12] мы находим сравнительно мало информации о жизни и деятельности местных улемов (‘алим). Кроме этого, Аллен Франк и Миркасым Усманов подчеркивают, что город был сильным «бастионом» мусульманского традиционализма (то есть кадимизма – от «усуль алькадим» (старый метод)). Элементы джадидизма («усуль аль-джадид» – «новый метод») стали распространять здесь только после 1907 года. До 1917 года в Семипалатинске не выходило ни одной газеты или журнала на татарском и казахском языках [2, p. 1–3]. Такая картина, конечно, производит впечатление некоего однообразного развития этого региона – его изоляции от циркулирования знаний и идей, которое осуществлялось в Российской империи и за ее пределами, отсутствия стремления к активной общественной и политической жизни, сосредоточенности в руках консервативно настроенных религиозных кругов значительных властных и материальных ресурсов, определявших приоритеты развития мусульманского общества, и др. Так ли это было на самом деле или ситуация носила иной, более разнообразный характер?

Книжная культура мусульман и вызовы современности

В Семипалатинске, как и в других регионах Казахской степи, в конце XIX – начале XX веков развивался коммерческий и индустриальный капитализм. В городе проживало много мусульманских купцов, которые выделяли значительные средства на благотворительность [13, с. 78–86]. В 1900 году в Семипалатинске появляется мусульманское благотворительное общество, деятельность которого носила разносторонний характер: «улучшение материального и нравственного состояния бедных мусульман Семипалатинска и его окрестностей», «погребение умерших», медицинская помощь, содействие развитию образования и науки в регионе [14, с. 5–7]. Среди членов-учредителей семипалатинского благотворительного общества было 27 человек – в основном купцы и имамы местных мечетей¹. В целом, появление и активность подобных обществ в разных регионах Российской империи отражали тенденции нового времени – стремление мусульман самостоятельно контролировать средства, полученные от благотворительности, освободившись тем самым от влияния Оренбургского магометанского духовного собрания (ОМДС) [15]. Другая значимая тенденция этого времени – интеграция местного общества в мусульманскую публичную сферу². Несмотря на отсутствие собственных газет и журналов, мусульмане активно обсуждали свои проблемы и публиковались на страницах известных татарских периодических изданий – «Вакыт» (Время), «Тормыш» (Жизнь), «Дин ва ма‘ишат» (Религия и жизнь), «Ульфат» (Дружба) и др. Значительная часть этих изданий носила реформаторскую направленность. Более того, между жителями города разворачивались активные дискуссии, связанные с различными взглядами на вопросы права, богословия и интеллектуальной мысли в целом³. Иногда, не имея возможности оперативно донести информацию о существующих проблемах до редакций мусульманских газет и журналов, жители Семипалатинска не избегали обращений и в русские издания, например, в «Семипалатинский листок» [19, с. 2] и «Семипалатинский телеграф» [20, с. 4]. Мусульмане города, реагируя на разные имперские указы и постановления, активно участвовали в петиционных кампаниях, защищая свои права и интересы⁴. Некоторые идеи и мысли, озвученные здесь, наглядно свидетельствуют о широком круге интересов мусульман, тесно связанных с актуальными вопросами современности.

Мусульманское благотворительное общество учредило в начале ХХ века (приблизительно в 1904–1905 гг.) свою собственную библиотеку [21, б. 3], появление которой стало значимым событием в жизни татар, казахов и сартов Семипалатинска. Возник важнейший очаг культурной жизни города. История мусульманской библиотеки, с одной стороны, отображает особенности развития книжной культуры мусульман, а с другой – позволяет понять, как библиотечное дело актуализировало важнейшие проблемы в их жизни. К таким сложным ситуациям, в частности, относились: борьба за продвижение новых идей, поиск материальных ресурсов для пополнения книжного фонда, вопросы гендерного равенства, сложное взаимодействие с имперскими властями и др. Управлял библиотекой Рахматулла Елькибаев – человек передовых для того времени идей и взглядов⁵. Окончив медресе в Казани, он приехал в Семипалатинск и начал свою деятельность в качестве приказчика у богатого купца Мухаммед-Валия Хамитова – одного из учредителей мусульманского благотворительного общества [22]. В 1906 году Елькибаев становится заведующим пятиклассной мусульманской школы, одной из первых модернизировавшей учебную программу в соответствии с требованиями времени. В программу были включены такие предметы, как география, русский язык, история [23, б. 3]. Елькибаев нередко бывал за границей, принимал участие в мусульманских съездах и петиционных кампаниях⁶. Публикуясь на страницах газеты «Ульфат», редактором который был известный реформатор, ученый и крупный общественный деятель ‘Абд ар-Рашид Ибрахим, управляющий семипалатинской библиотекой, стремился к обсуждению передовых идей своего времени [24].

Какой ассортимент изданий предлагала библиотека своему читателю? На основании устава, утвержденного 13 июля 1905 года, допускалось использовать только русские книги, газеты и журналы. В январе 1906 года правление мусульманского благотворительного общества, курировавшего деятельность библиотеки, ходатайствовало перед русскими властями о разрешении приобретать и пускать в обращение газеты и журналы на тюркско-татарском языке⁷. Среди таковых значились: «Ульфат», «Нур» (Свет)⁸, «Хайат» (Жизнь)⁹, «Казан Мохбире» (Казанский вестник)¹⁰, «Терджиман» (Переводчик)¹¹, «аль-‘Аср аль-Джадид» (Новый век)¹², «Фикер» (Мысль)¹³, «‘Алям-и нисван» (Женский мир)¹⁴. Как видим, за исключением газеты «Нур», публикации на страницах которой носили умеренно консервативный характер [25], остальные издания можно назвать прогрессистскими. Они призывали к реформам мусульманских институтов, настаивали на необходимости консолидации тюркской/татарской нации, призывали к активизации общественной и политической деятельности мусульман, критиковали правительство и др. [26] Сложно сказать, что семипалатинские власти разбирались в тонкостях мусульманской печати, тем не менее они проявили беспокойство – обратились к директору народных училищ Семипалатинской области А.Е. Алекторову¹⁵. Тот ответил, что все эти газеты новые и он не знает ничего об их направленности и содержании. Исключением являлась только газета «Терджиман»¹⁶. Однако А.Е. Алекторов не спешил рекомендовать ее семипалатинским мусульманам. Дело в том, что между ним и Исмаилом Гаспринским сложились противоречивые отношения. В 1893 году А. Е. Алекторов разместил в газете «Астраханский вестник» небольшую статью, в которой подверг жесткой критике газету «Терджиман». Автор публикации убеждал читателя в том, что газета крымского-татарского реформатора Исмаила Гаспринского преувеличивает степень исламизации казахов. По словам А.Е. Алекторова, казахи в своих судебных разбирательствах руководствуются адатом, а не шариатом, на значимость которого для кочевников указывал «Терджиман» [28].

Так как А. Алекторов, несмотря на свою многолетнюю деятельность в Казахской степи и контакты с мусульманами, не смог разобраться с этой проблемой, решено было сделать запрос в Санкт-Петербург, в Главное управление по делам печати. Данное правительственное учреждение занималось в основном делами цензуры и за период своей деятельности вынесло немало решений, повлиявших на судьбы мусульманских книжных изданий и их авторов¹⁷. Следует отметить, что Главное управление по делам печати находилось под контролем Министерства внутренних дел (МВД). В свою очередь отношения между МВД и региональными властями (губернаторами, областными правлениями) не были сбалансированы [29]. Такого рода противоречия наблюдались и в нашем случае. Фактически деятельность мусульманских библиотек, включая вопросы их открытия и закрытия, находилась в компетенции местных губернаторов. Однако МВД обладало с 1890 года безусловным правом «указывать местным начальникам те произведения печати, которые не должны быть допускаемы к обращению в публичных библиотеках и общественных читальнях»¹⁸. Это право де-факто могло стать основанием для закрытия тех или иных библиотек, изъятия из фондов значительного количества печатных изданий¹⁹.

Решение Главного управления по делам печати нельзя назвать либеральным. Оно заключило, что только газеты «Нур» и в некоторой степени «Казан Мохбире» могут быть допущены к обращению в библиотеке семипалатинского мусульманского благотворительного общества. Остальные издания были признаны нежелательными «ввиду крайне тенденциозного направления этих газет»²⁰. Такое решение, которое на первый взгляд представляет собой обычную бюрократическую формальность, в действительности было связано с более существенными особенностями. В конце XIX – начале XX века происходит ужесточение правительственного курса по отношению к исламу в Казахской степи. Имперская риторика на этот раз уже не ограничивается критикой татарских мулл, среднеазиатских ишанов, влиянием ОМДС и пр.²¹ Политическая повестка расширяется и дополняется иной проблематикой – распространение в Казахской степи новых идей, а также работ мусульманских реформаторов, контакты местных мусульман со своими единоверцами в Российской империи и за ее пределами и др. Считая, что эти тенденции представляют собой серьезную политическую угрозу, МВД 31 декабря 1900 года распространяет циркуляр, смысл которого сводится к выявлению очагов пантюркизма и панисламизма в Степном крае (или Степном генералгубернаторстве). Согласно этому документу, местным губернаторам предстояло выявить «среди мусульманского населения лиц, выступающих в татарской литературе в качестве авторов новаторских сочинений». Кроме этого, «установить, существует ли связь между сторонниками нового движения и младотурками». Под особое наблюдение следовало взять «мусульманские школы с преподаванием по новому методу Гаспринского»²². Если в 1900 году губернские начальники практически единодушно отчитались об отсутствии подобного рода «угроз» в Степном генерал-губернаторстве²³, то несколько лет спустя ситуация стала меняться. Так, в 1905 году, главным образом усилиями акмолинского уездного начальника Нехорошкова, было сфабриковано дело о так называемом религиозно-протестном движении среди казахов и татар Акмолинской области²⁴. Проверялись не только общественные библиотеки, но и личные книжные собрания. Например, у казаха Абдуллы Исабекова из Семипалатинского уезда власти изъяли в 1903 году 107 книг. Они были отправлены на экспертизу в Санкт-Петербург²⁵.

Политическая риторика, развернутая властями, тем не менее, не оказала какого-то негативного влияния на деятельность мусульманской библиотеки в Семипалатинске (кроме запрета на приобретение большинства из вышеуказанных газет и журналов). Так как библиотека была общественным местом, ее стремились посещать не только мужчины, но и женщины. В 1908 году в правление библиотеки было подано прошение о выделении специальных дней для женщин-мусульманок. Письмо подписано 36 мусульманками²⁶ [31, c. 1]. Под руководством Рахматуллы Елькибаева этот вопрос был рассмотрен на специальном собрании. В итоге принято решение открывать двери библиотеки для женщин и девушек с 12 часов дня до 18 часов вечера ежедневно [21, б. 3]. Этот график, очевидно, подвергался некоторым коррективам. Так, газета «Вакыт» в 1910 году сообщала, что ученицы недавно открывшейся мусульманской школы при пятой мечети могут посещать библиотеку только в вечернее время. Их читательский спрос ориентировался на романы, газеты, рисаля (мусульманские трактаты или сочинения). Следовательно, был поднят вопрос о пересмотре времени работы библиотеки [32, б. 5]. То обстоятельство, что женщины Семипалатинска добились права посещать библиотеку, свидетельствует о широкой популяризации новых идей в местной мусульманской среде. Проблема гендерного равенства была одной из них. Однако она не решалась стихийно, а имела свои региональные особенности. В Петропавловске, например, для женщин специальные дни в мусульманской библиотеке были отведены только в 1913 году. При этом на следующий год правление библиотеки отказалось от своего прежнего решения. Неоднократные жалобы и прошения со стороны мусульманок, адресованные как правлению библиотеки, так и русским властям, привели к вмешательству в это дело представителей имперской администрации. Местные чиновники разрешили открыть мусульманское отделение в русской публичной библиотеке-читальне [33, с. 39–40].

Новый этап в развитии семипалатинской мусульманской библиотеки начинается в 1914 году. Ей присваивается имя Исмаила Гаспринского²⁷. Это событие было связано с необходимостью увековечить память крымско-татарского реформатора, скончавшегося в 1914 году. С другой стороны, такого рода решение имело и иные цели. По словам заведующего библиотекой Рахматуллы Елькибаева, стыд людей будет увеличиваться, если они не будут помогать библиотеке, носящей имя Исмаила Гаспринского [34, б. 3]. Такого рода вынужденный прагматизм, тем не менее, не способствовал эффективному решению текущих материальных проблем. Мусульманские библиотеки Казахской степи, в отличие от библиотек Волго-Уральского региона [35, с. 158–184], не получали каких-либо земских отчислений. Их развитие во многом определялось особенностями развития мусульманской благотворительности в конкретной местности. В 1914 году на содержание библиотеки, названной в честь Исмаила Гаспринского, были выделены следующие средства: от мусульманского благотворительного общества – 100 рублей, от правления – 180 рублей, от разных людей – 320 рублей, всего 600 рублей. Было решено использовать эти средства на приобретение русских газет и журналов. Этих денег, однако, было недостаточного для активного развития библиотечного дела. Местные авторитетные мусульмане, такие как Рахматулла Елькибаев, Наджм ад-Дин хазрат²⁸ и др., организовали специальные благотворительные собрания с целью увеличить приток финансовых поступлений. Подобные мероприятия, по словам корреспондента газеты «Тормыш», не всегда достигали цели. Связано это было, по его мнению, прежде всего с тем, что наиболее уважаемая часть общества – муллы, аксакалы – не поддерживала развитие библиотеки, тем самым оказывая негативное влияние на молодежь²⁹. Так или иначе, существовавшая напряженность в отношениях между разными группами семипалатинского общества не способствовала решению актуальных проблем развития науки, образования и культуры мусульман. Судя по данным татарской печати, мусульмане зачастую вынуждены были читать старые газеты. Книг, учебников и газет на тюркском/татарском языке было недостаточно [34, б. 3].

Несколько слов следует сказать и о книжном собрании библиотеки. Пока мы не можем дать оценку его качественному и количественному ассортименту. В нашем распоряжении есть только фрагмент обложки «Мафатих аль-джинан шарх шир‘ат аль-Ислям» (Комментарий к мусульманскому праву) с печатью библиотеки имени Исмаила Гаспринского. Это комментарий на труд известного богослова и муфтия из Бухары Мухаммада ибн ‘Абу Бакра (1098–1178), составленный османским шейхом Йа‘кубом ибн ас-Саййидом ‘Али (ум. 1527)³⁰.

В 1914 году вновь был поднят вопрос о предоставлении женщинам наиболее удобных часов для посещения библиотеки. Сначала было принято решение выделить для них время с часу дня до четырех часов вечера, однако ввиду невозможности разместить всех желающих в небольшом помещении библиотеки предпочтение отдали другому графику: женщинам предоставили три специальных дня в неделю [34, б. 3].

Мусульманская библиотека имени Исмаила Гаспринского, наряду с другими учреждениями подобного рода, находилась под наблюдением Омского жандармского управления. Это было связано с тем, что циркуляром Департамента полиции МВД от 20/30 марта 1913 года предписывалось освещать настроения мусульманского населения, культурного и панисламистского движения среди мусульман [36, с. 185–186].

Таким образом, история семипалатинской мусульманской библиотеки, которая с 1914 года носила имя Исмаила Гаспринского, представляет собой важный этап духовного развития мусульман современного Восточного Казахстана. Особенности функционирования библиотеки отображают целый спектр проблем местных мусульманских обществ: специфику формирования и распределения благотворительных пожертвований, противостояние между разными социальным и интеллектуальными группами, стремление адаптироваться к требованиям времени и решить, например, вопрос о гендерном равенстве, популяризацию периодических изданий на тюркском/татарском языке в условиях репрессивной политики государства по отношению к так называемой реформаторской литературе и исламу в целом.