Перейти к:
Во имя просвещения… Исмаил Гаспринский и Туркестанская дворцовая элита
https://doi.org/10.31162/2618-9569-2022-15-3-549-575
Аннотация
В конце XIX века территория Туркестана в административном плане состояла из Русского Туркестана, а также Бухарского и Хивинского ханств. Последние два были зависимы от России и политически, и экономически, хотя официально считались суверенными. Российские власти неохотно вмешивались во внутренние дела этих вассальных государств. Вследствие такой политики ханские администрации вплоть до событий 1917 года старались придерживаться традиционного метода управления, а также сохранять внутреннюю земельную и экономическую политику. Несмотря на консервативное отношение властей к разным нововведениям и старания русской администрации уменьшить какие-либо связи с внешним миром, идеи модернистского движения, охватившего весь мусульманский Восток в последней четверти XIX века, все-таки проникли в Бухарское и Хивинское ханства. В этом деле основную роль сыграли мусульмане внутренних областей России, в частности лидер джадидского реформистского движения Исмаил Гаспринский.
В статье на основе первоисточников рассматриваются отношения Гаспринского с дворцовыми элитами Бухарского и Хивинского ханств.
Для цитирования:
Абдирашидов З.Ш. Во имя просвещения… Исмаил Гаспринский и Туркестанская дворцовая элита. Minbar. Islamic Studies. 2022;15(3):549-575. https://doi.org/10.31162/2618-9569-2022-15-3-549-575
For citation:
Abdirashidov Z.S. In the name of enlightenment… Isma‘il Gasprinsky and Turkestan palace elite. Minbar. Islamic Studies. 2022;15(3):549-575. (In Russ.) https://doi.org/10.31162/2618-9569-2022-15-3-549-575
Гаспринский и Бухарская элита
Бухарский эмират в сравнении с другими ханствами Туркестана до его завоевания царской Россией был сильным в военном и экономическом отношениях, хотя в культурном развитии отставал от Хивинского и Кокандского ханств, в которых велась оживленная научная, литературная, культурная деятельность, активно развивалось строительство [1, с. 49]. Но сильная Бухара до и после завоевания царской Россией была и оставалась в ее центре внимания и в политическом, и в экономическом аспектах.
Как писал Заки Валиди, бухарские правители Хайдар (1800–1826) и эмир Насрулла (1827–1860) не стремились проводить какую-либо реформу в стране1. Предпоследний эмир Бухары Музаффар (1860–1885) также особо не отличился от своих предшественников. Именно в период его правления Бухара стала протекторатом России2. О деятельности Музаффара как эмира и как личности подробно написано в трудах его ярого критика Ахмада Даниша (1827–1897) [4], который видел причины отсталости своей родины прежде всего в жестокой, несправедливой и преступной политике Музаффара, непомерными поборами разорявшей крестьян и ремесленников, опустошавшей плодородные земли. Даниш считал необходимым установление справедливого государственного строя, развитие земледелия, расширение и усовершенствование ирригации, изучение и использование полезных ископаемых. Основой прогресса, по мнению Даниша, было просвещение [5, с. 194]. В упадке государства и экономическом кризисе он обвиняет непосредственно Музаффара и пишет, что этому способствовали его чрезмерная «глупость и безвольность» [5, с. 66].
Идеи о необходимости социально-политической реформы в Бухаре впервые зародились в последней четверти XIX века среди передовых просветителей Бухары во главе с Ахмадом Данишем, но не нашли сторонников, так как в большинстве случаев тайно обсуждались в узком формате в доме Даниша [6, с. 289–316]. Здесь уместно упомянуть, что Ахмад Даниш за свои смелые взгляды был объявлен мударрисами Бухары кяфиром – богоотступником, а его труды запрещены на территории Бухарского ханства [7, s. 6]. Несмотря на это, именно труды Даниша способствовали появлению в стране мыслящего по-новому молодого поколения. Один из видных просветителей Бухары начала ХХ века Садриддин Айни писал, что книга Ахмада Даниша «Навадир аль-вакаи‘» оказала серьезное влияние на молодых студентов медресе, в корне изменив их взгляды на жизнь3. Говорить о широком распространении его идей не приходится, однако можно считать их отправной точкой реформ в Бухаре. Некоторые историки полагают, что реформистское движение в Бухаре, несмотря ни на что, имеет внутренние причины [9, p. 60]. Но такие идеи выражают однобокий взгляд на истоки возникновения реформистского движения в Бухаре. В этом вопросе нельзя не учитывать воздействие со стороны, особенно огромного влияния мусульман Поволжья, а также значимых событий, происходящих в сопредельных государствах на рубеже веков.
Объявив Бухару в 1868 году протекторатом, российские власти в начале не вмешивались активно во внутренние дела Бухарского ханства. Русское влияние усилилось после строительства центральноазиатской железной дороги (1887), которая проходила вдоль территории Бухары, а также после включения Бухарского государства в единое таможенное пространство России.
Когда реформаторские идеи начали широко распространяться и приобрели характер модернистского движения среди мусульман внутренней России, Бухарой правил сын Музаффара Абдульахад (1885–1910). Будучи наследником, Абдульахад в составе бухарской делегации несколько раз посещал Россию и был хорошо знаком с русской культурой. Так как путь от Бухары до Петербурга проходил через Кавказ и Крым, Абдульахад, во всяком случае, знал о настроениях российских мусульман. В одной из поездок в Петербург и Москву в 1883 году4 он познакомился с новоизданной газетой Гаспринского «Терджиман» и изъявил желание подписаться на нее, о чем сообщил в письме Гаспринскому5. С этого момента начинается долгая, но не плодотворная связь Гаспринского с эмиром Абдульахадом. Гаспринский при случае не упускал возможности высказываться положительно в адрес эмира. В одном из номеров «Терджимана» за 1892 год он сообщал читателям, что бухарский эмир Абдульахад является подписчиком газеты со дня ее издания, представил его как просвещенного главу мусульманского государства, сторонника реформ, хорошо знакомого с насущными проблемами мусульман6. Американский ученый Эдвард Лаззерини, анализируя это сообщение газеты, пришел к ошибочному выводу, что эмир Абдульахад не смог подписаться на газету в 1883 году и в 1892 году повторно обратился к Гаспринскому, изъявив желание получать «Терджиман» [11, p. 80], тогда как Гаспринский еще в 1887 году сообщал, что Абдульахад является подписчиком и читателем газеты наряду с Хивинским ханом7.
Исмаил Гаспринский уделял большое внимание Бухаре и её правителю: знакомил читателей «Терджимана» с историей Бухарского государства, его традициями и правителями. В частности, он старался найти духовную связь между Бухарой и Бахчисараем. Газета «Терджиман» опубликовала предание о строительстве в Крыму такия – благотворительного заведения сподвижника Пророка Гази Мансура и о его первых шейхах из Бухары – шейхе Рамазане и шейхе Халиле. Этим Гаспринский хотел показать, насколько сильно духовное влияние Бухары на Крым8.
Первая личная встреча Гаспринского с эмиром Бухары Абдульахадом состоялась в начале 1893 года. Абдульахад, возвращаясь из очередной поездки в Петербург, прибывает в Крым и через Бахчисарай уезжает в Севастополь. Гаспринский в составе делегации встречает высокого гостя в Бахчисарае 6 февраля 1893 года [12, с. 59]. Абдульахад в своих воспоминаниях об этой поездке писал: «Среди встречавших нас персон был и редактор мусульманской газеты «Терджиман» господин Исмаил Бек». В тот день после обеда, устроенного в честь Бухарского эмира, Абдульахад уехал в Севастополь. Он также пишет, что принял «господина редактора Исмаил Бека и беседовал с ним некоторое время в Бахчисарае» [12, с. 59-60]. Эмир ограничился только этими словами и не останавливался на подробностях встречи. Но по сообщениям «Терджимана» можно узнать о некоторых деталях той встречи: Абдульахад наградил Гаспринского Золотой звездой Бухары 3-й степени и издал об этом указ9, который был опубликован в газете на персидском языке (в оригинале) и в переводе на тюркский. В частности, в указе отмечены дружественные связи между Бухарой и Российской империей, и в знак уважения этих связей эмир награждает Гаспринского и выражает надежду на дальнейшую благожелательность награжденного к Бухаре10. В отличие от Абдульахада, Гаспринский сообщает о трех встречах с ним в течение нескольких дней. И самое главное – он подчеркивает то, что беседовал с эмиром на тюркском языке без переводчика11.
Абдульахад вел дневник своего путешествия в Россию в 1893 году. Во время первой встречи с Гаспринским в Бахчисарае он доверяет ему редакторство и издание своего дневника путешествий. Гаспринский с удовольствием принял это предложение эмира [13, с. 26]. Кроме того, при последней встрече с Абдульахадом в Севастополе Гаспринский, приняв во внимание слова эмира о том, что он сильно жалеет о незнании русского языка, обещает написать и издать специально для бухарских школ учебник русского языка под названием «Му‘аллими лисани русий» (Учитель русского языка)12. Абдульахад, как видно из его слов, хочет внедрить русский язык в программу бухарских учебных заведений, однако его безвольность во внутренних делах государства и сильное давление на него со стороны консервативного духовенства не позволили осуществить этот замысел. Несмотря на это, Абдульахад все-таки решился открыть единственную в Бухаре русскую школу для местного населения. В открытии школы особую роль сыграла туркестанская русская администрация, которая поддержала эту идею. Абдульахад при каждой возможности старался показать свою лояльность и преданность России, например, в знак дружественных отношений с Россией Абдульахад периодически делал крупные пожертвования различным русским государственным и общественным организациям. Можно утверждать, что открытая в 1894 году русская школа в Бухаре явилась результатом отмеченного дружественного отношения. Это подтверждает и письмо, отправленное Абдульахадом лично генерал-губернатору Туркестана барону Вревскому, в котором сообщается о решении открыть русскую школу в Бухаре13.
В начале 1895 года в этой школе обучались 40 учеников, 11 из которых были из еврейской общины. На должность учителя школы утвердили татарина Алиаскара Калинина14. В начале 1890-х годов в газете «Терджиман» было опубликовано перепечатанное со страниц петербургских газет сообщение о том, что в Бухаре планируется открытие русской профессиональной школы для местного населения15. Но это сообщение не подтвердилось.
Абдульахад, несмотря на свою положительную оценку деятельности Гаспринского и удовлетворенность газетой «Терджиман»16, не предпринял никаких шагов для применения его реформаторских идей и распространения газеты в Бухаре. Один из видных общественных деятелей мусульман Поволжья Мухаммад Захир Бигиев при встрече с Абдульахадом в начале 1893 года обращался к нему с заявлением об учреждении в Бухаре газеты [14, б. 74–75]; [13, б. 15] и подарил издания и рукописи своих произведений [14, б. 74]. Абдульахад обещал Бигиеву ответить на его заявление в кратчайший срок. Но Бигиев не дождался обещанного ответа и сам приехал в Бухару в надежде осуществить намеченное дело. Бигиев встречался с высокопоставленными чиновниками бухарской администрации, однако вскоре узнал, что газету признали «вредной» и в Бухаре никогда не будет разрешено ее издание [14, б. 75].
В некоторых исследованиях, посвященных анализу внутренней политики Абдульахада, его называют «защитником абсолютного консерватизма, консерватизма в полном смысле» [9, p. 68]. На наш взгляд, такое определение Абдульахада не совсем соответствует действительности, так как он отлично понимал, что не может долго оставаться во власти без поддержки духовенства, а потому был вынужден идти у него на поводу. С другой стороны, сильное давление на него оказывали русские чиновники. Все указанные причины не оставляли Абдульахаду возможности вести другую политику, соответствующую времени [11, p. 83]. После русской революции 1905 года либеральное реформистское движение стало проникать и в Бухару, где столкнулось с сильной оппозицией в лице консервативного духовенства. Именно в это время на Абдульахада стали оказывать давление сторонники клерикализма [3, p. 205]. Здесь уместно упомянуть о том, что некоторые русские чиновники считали газеты, присылаемые из других регионов и сопредельных стран, вредными в политическом отношении и пытались их запретить через русского дипломатического агента в Бухаре [15, с. 433–434].
О приверженности Абдульахада к переменам можно судить и по его ответу Гаспринскому после награждения последнего орденом. Правитель Бухары писал, что его маленькая щедрость – ничто по сравнению с десятилетней службой и усердием в деле национального образования крымского татарина17. Абдульахад высоко оценивал усилия Гаспринского в деле организации сети новометодных школ, отвечающих современным требованиям мусульман, но, как отмечалось выше, не мог воплотить в жизнь то, о чем говорил, вследствие некоторых причин. Это дает повод считать, что Абдульахад прекрасно осознавал отсталость своего государства во всех сферах жизни и хорошо понимал, что будущее страны зависит от обозначенных факторов. Доказательством тому служит его дневник путешествий, изданный Гаспринским. Фанатичное и консервативное духовенство и некоторые внешние силы не дали возможности эмиру претворить в жизнь все замыслы. Гаспринский, достаточно хорошо знавший Абдульахада, побуждал его к решительным действиям, высказывал в его адрес похвальные слова: «Да здравствует покровитель науки, да здравствует Саййид Абдульахад»18, называл его «амир аль-му’минин» (повелитель правоверных) [13, с. 26]. Анализ дальнейших связей Абдульахада и Гаспринского показал, что они до конца оставались приятелями, но не более того. Несмотря на открытые обвинения Гаспринского в нерешительности Абдульахада, их дружеская связь не нарушилась. Наоборот, Абдульахад и материально, и морально поддерживал деятельность Гаспринского и газету «Терджиман».
Как отмечалось выше, Гаспринский обещал Абдульахаду издать учебник русского языка «Му‘аллими лисани русий», специально предназначенный для бухарских школ. Но это обещание Гаспринского осталось невыполненным. При последующих встречах с Гаспринским эмир настоятельно просил его сдержать данное обещание. Гаспринский еще раз подтвердил свое намерение издать учебник до конца 1893 года19. Спустя полтора года Абдульахад попросил Гаспринского поторопиться с публикацией книги20. Судьба учебника так и осталась неясной. Вероятно, он не был издан: если бы Гаспринский напечатал его, то непременно сообщил бы об этом через свою газету. Видимо, диалог между Гаспринским и Абдульахадом в 1893–1895-е гг. отрицательно повлиял на судьбу учебника русского языка. Не оправдались и ожидания Гаспринского. Он не скрывал своего разочарования от открытой в Бухаре русской школы, считая ее плодом политической уступки со стороны бухарских властей, не видел в ней никакой пользы народу, кроме обучения русскому языку. Гаспринский требовал от Абдульахада, видимо, взамен своих услуг, открытия полноценного университета, где наряду с религиозными дисциплинами изучались бы и светские науки21. Можно предположить, что на переговорах между Гаспринским и Абдульахадом обсуждался вопрос открытия учебных заведений европейского типа на базе нескольких бухарских медресе. Чрезмерная фанатичность духовенства, которое контролировало каждый шаг эмира, не позволила Абдульахаду действовать решительно. По-видимому, не получив достойного ответа, Гаспринский воздержался от издания книги.
Судьба другой книги – дневника путешествий Абдульахада – сложилась более благоприятно. Гаспринский, получив рукопись дневника, подготовил его к изданию и напечатал в одной книге персидский и русский варианты. Дневник опубликован в 1894 году типографией Казанского университета [12]. Весь тираж был отправлен лично Абдульахаду22, отрывки из нее были помещены в «Терджиман» с согласия Абдульахада23. Кроме того, «Терджиман» широко освещал поездку Абдульахада в Россию в 1892–1893-е годы24. Репортажи, опубликованные в газете, заметно отличаются от дневника Абдульахада: в них нашли свое отражение подробности встреч эмира с мусульманскими общественными деятелями внутренней России. В конце 1893 года все репортажи были собраны и изданы в виде книги, включавшей в себя и дополнительную информацию25 о Бухарском государстве [13].
Абдульахад до конца жизни почти ежегодно приезжал на отдых в Ялтинскую резиденцию, и каждый раз встречался с Гаспринским, о чем свидетельствуют многочисленные, правда, весьма скудные сообщения в газете «Терджиман». Несмотря на имеющиеся разногласия, Абдульахад всегда помогал Гаспринскому: при случае отправлял поздравительные телеграммы, дорогие подарки, материально поддерживал его деятельность. Все эти поступки Абдульахада фиксировались царскими чиновниками. В отчете, подготовленном Председателю Кабинета Министров Российской империи П.А. Столыпину по случаю 25-летнего юбилея газеты «Терджиман», в частности, упоминается и имя Бухарского эмира в числе материально поддерживающих ее лиц [15, с. 441–453]. «Терджиман», в свою очередь, также приводит данные о благотворительных пожертвованиях газете и конкретные суммы, полученные от Бухарского эмира26. Российские власти, считая Абдульахада полностью лояльным России, относились очень подозрительно к его поступкам, совершаемым в пользу мусульман. Российские чиновники не считали искренними крупные денежные пожертвования Абдульахада в различные русские организации. В частности, в одной из секретных записок говорилось: «... Правитель Бухары старался выказать свою беззаветную преданность ГОСУДАРЮ ИМПЕРАТОРУ и России крупными пожертвованиями в минувшую [Русско-] японскую войну на раненых и флот27 – бесспорно, но столь же крупные, или же не менее крупные, пожертвования он делает и на Геджасскую дорогу28, и на мечеть в Петербурге29. Упоминаю об этом только для того, чтобы призвать не преувеличивать значение жертв, которые бухарское правительство делает, подчеркивая свою лояльность и преданность»30. Данные сведения демонстрируют, насколько подозрительно оценивали российские власти лояльность вассальных туркестанских ханов.
Мы не располагаем более подробной информацией о связях Гаспринского с Абдульахадом, очень скудны материальные источники, освещающие отношения Гаспринского с другими высокопоставленными чиновниками Бухарской администрации. Унаследовавший престол сын Абдульахада Алимхан (1910–1920) также несколько раз встречался с Гаспринским во время поездок с отцом в Россию. Первая их встреча состоялась в 1893 году, когда Алимхану было всего девять лет. Спустя два года во время очередной поездки в Крым Алимхан познакомился с сыном Гаспринского. В память об этой встрече Алимхан подарил ему дорогой халат, а Абдульахад оплатил годовую стоимость его учебы31.
Алимхан, закончивший военное училище в Петербурге, постоянно читал русскую прессу и был хорошо осведомлен о политической и экономической ситуации в Российской империи. Гаспринский так описал Алимхана при встрече с ним в 1908 году: «Его превосходительство Алимхан-тюра свободно владеет персидским, русским и тюркскими языками; внимательно следит за русской и зарубежной прессой и достаточно хорошо знаком с обстоятельствами времени»32. Известно, что, вступив на престол, Алимхан не смог полностью использовать весь потенциал, хотя начал свою деятельность с обширных реформ в различных отраслях экономики.
Мы не располагаем дополнительной информацией о личных встречах Алимхана и Гаспринского, его имени нет и среди некрологов по случаю смерти Гаспринского в начале сентября 1914 года. Однако летом 1914 года Алимхан отдыхал в Крыму33, а значит, можно предположить, что он лично присутствовал на похоронах Гаспринского и не счел нужным выразить свое соболезнование через прессу.
Как показал анализ туркестанских материалов в газете «Терджиман», Гаспринский достаточно развернуто освещал жизнь и деятельность Алимхана, начиная с его детских лет. Особое место в газете «Терджиман» отводилось анализу реформаторских дел Алимхана в начале его правления Бухарой. Как известно, царские чиновники настоятельно предлагали Алимхану, когда он был объявлен эмиром, осуществление некоторых реформ в социальной жизни Бухары и обещали поддержать его. В связи с этим было проведено несколько экстренных встреч с участием Туркестанского генерал-губернатора, подготовлен значительный аналитический материал, так как Бухара была богатым регионом, важным для российской экономики, а также занимала важную стратегическую позицию [3, p. 227]. Как указано в одном аналитическом документе, подготовленном чиновниками туркестанской администрации, Алимхан сам, без каких-либо принуждений, объявил о реформах для улучшения жизни бухарского народа34. Но, как показывают архивные материалы, дело обстояло совсем иначе. В последние годы правления Абдульахада царские власти были обеспокоены плохой экономической ситуацией и вследствие этого возможными народными волнениями в Бухаре, а потому сочли нововведения в социально-политической жизни Бухары во время смены правителя страны своевременными и нужными35. В частности, генерал-губернатор Туркестана А.В. Самсонов на основе некоторых материалов36 просит Военного министра Российской империи разрешить проведение нижеприведенных реформ в Бухаре и требовать выполнения этого от нового эмира Алимхана: определить жалованье бухарским чиновникам из государственной казны; запретить незаконные сборы денег у населения; отменить различные подношения эмиру; назначать казиев (кадиев) по правилам шариата на основе собранных данных о его личности и проведенных собеседований; упорядочивать земельные налоги; переходить от системы хараджа к системе таноб37; отменить закят в целях развития производства и торговли; определить фиксированные налоги на патент и различные свидетельства; отменить сбор специального налога от крестьян за место торговли на базаре; отменить различные телесные наказания; уменьшить количество смертных казней и т.д.38 Как видно, реформы были запланированы в разных областях социальной и экономической жизни Бухары.
Было очевидным, что реализация вышеперечисленных преобразований в экономике Бухары приводила к сокращению поступлений в казну. Царские чиновники постарались решить эту проблему путем сокращения бухарской армии39, вопрос об уменьшении расходов на которую рассматривался еще в 1890-е годы [3, p. 153]. По данным источников, в 1880 году из шестимиллионного бюджета Бухары 2,3 миллиона рублей приходились на нужды армии [17, с. 366]. Русских чиновников настораживало то, что в будущем могли появиться обученные офицеры армии из числа формирующегося нового поколения и обучающейся в Турции молодежи. Они видели в них угрозу русским интересам40. Можно предположить, что проведение вышеназванных реформ в ущерб обороноспособности государства было направлено на уничтожение традиционных основ государственности Бухары. Русские чиновники, несмотря ни на что, добились своего. Алимхан объявил своим первым указом о проведении широких реформ в стране. Об этом сообщил Российский дипломатический агент в Бухаре Я. Лютич в письме с приложенной копией указа эмира, направленном на имя генерал-губернатора Туркестана41.
Многочисленные сообщения и письма, присланные из Бухары в редакцию «Терджиман», также свидетельствуют о внедряемых правительством нововведениях. В указе эмира Алимхана, в частности, четко указаны те реформы, которые должны были быть осуществлены. Это упразднение некоторых видов налога, отмена подношений эмиру (тотрук) чиновниками различных рангов, увеличение жалованья солдатам в два раза, упорядочение деятельности начальных образовательных учреждений и т.д.42 Гаспринский не скрывал своей удовлетворенности от начала реформ в сфере образования. Он считал проблему образования в Бухаре одной из важнейших задач, которую необходимо решить43. Начатая реформа в социально-экономической сфере не нашла одобрения со стороны духовенства. Гаспринский, хорошо знакомый с духовенством Бухары, открыто обвинил их в «слепоте» и «невежестве»44. Фанатичное духовенство нашло «расточительным» укладку улиц камнем и объявило реформу в системе образования противоречащей шариату. Оно подняло часть населения Бухары против эмира. Царские власти, в знак своей поддержки осуществляемых новым правительством реформ, ввели в Бухару войска45.
Гаспринский, анализируя начало деятельности Алимхана в качестве главы государства, делает вывод о том, что осуществляемые в Бухаре реформы не должны противоречить интересам России и наряду с этим должны иметь выгоду для народа46. По мнению Гаспринского, новые правители Бухары и Хивы, основывая свои дела на двух вышеописанных условиях, в первую очередь должны осуществить следующие реформы: 1) упорядочить системы налогов и пошлин, а также наладить регистрацию и обеспечить их поступление в казну; 2) осуществить регистрацию вакфов, государственных и частных имуществ в отдельных тетрадях в городских и областных казийханах47; 3) регистрировать каждый приговор и фетву казия в отдельной «тетради юстиции», каждая из них должна быть подтверждена подписью казия и свидетелей; 4) организовать почту; 5) построить мосты в нужных местах и обеспечить водой население; 6) открыть национальный банк и его филиалы в больших городах для развития национальной торговли; 7) организовать современную начальную школу в каждой деревне и реформировать существующие; 8) организовать университет (мадрасаи ‘ирфан) для подготовки чиновников для нужд госучреждений48. В конце своей статьи Гаспринский подчеркивает, что написанное им носит только консультативный характер.
Как видно, Гаспринский частично одобрял план модернизации Бухары, составленный русскими чиновниками, и в дополнение к нему предлагал свой проект дальнейшего развития государства. Наверное, из-за такого внимания и любви к Бухаре Гаспринский пользовался уважением среди высокопоставленных чиновников бухарской администрации. Но детали этих отношений нам неизвестны, кроме нескольких сообщений на эту тему на страницах газеты «Терджиман». Многие бухарские чиновники позитивно воспринимали идеи Гаспринского. Слова начальника эмирской охраны Хаджи Мирзы Фазыла, высказанные в некрологе по случаю смерти Гаспринского, доказывают наши предположения. В частности, в нем говорится, что Гаспринский был для народа Бухары очень почитаемым, дорогим человеком и отцом (кыблагях)49.
Гаспринский и Хивинская элита
Социальное и культурное положение Хивы во второй половине XIX века было не таким, как в Бухаре. Правивший Хивой в начале XIX века Мухаммад Рахим-хан (1806–1825) в отличие от своих коллег в Центральной Азии был склонен к нововведениям. Под влиянием Шергазыхана50, одного из султанов Младшего джуза казахов, прибывшего в Хиву по личному приглашению хана, Мухаммад Рахим-хан отважился на проведение некоторых реформ. Во-первых, он обставил свой дворец на европейский манер. Во-вторых, организовал чеканку денег в Хиве и немного изменил финансовую систему страны. Хива в его эпоху была единственной страной в регионе, где людей не преследовали за веру, отличную от ислама. Кроме того, в Хиве восторжествовало свободомыслие. Это доказывают исторические труды, написанные в тот период51 и позже [2, s. 212]. Один из последних правителей Хивы Саййид Мухаммад Рахим-хан II (1844–1910) также последовал путем прадеда. По собственной инициативе в 1874 году он организовал во дворце типолитографию, в которой были изданы труды Навои, Шермухаммада Муниса, Агахи, Камила Харазми [19, б. 75]. Кроме того, Мухаммад Рахим-хан II открыл во дворце школу перевода, где в основном переводились с персидского на тюркский язык художественно-дидактические труды. Переводчиками в дворцовой школе служили более 80 человек [20, с. 12].
В начале последней четверти XIX века Хива, как и ее соседи Бухара и Коканд, стала протекторатом Российской империи52. По заключении договора между Россией и Хивой53 последняя должна была каждый год выплачивать России контрибуцию в большом размере. Так, только в 1899 году Россия получила от Хивы 1480113 рублей54. Начиная с 1900 года Россия вносит некоторые изменения в составленный договор и отменяет контрибуцию55. В отличие от других протекторатов Центральной Азии Хива была не так важна для России в стратегическом и экономическом плане; внутренняя политика и жизнь Хивы не подверглись изменениям, как это было в Бухаре, а хивинский хан не играл такой важной роли в русском обществе, как бухарский эмир [3, p. 227].
Несмотря на сложившееся положение, хивинские ханы, как отмечалось, были склонны к переменам, особенно это касается Мухаммада Рахим-хана II и его преемника Асфандияра. В частности, Асфандияр осуществил масштабные реформы в государстве, в том числе в образовательной системе.
Правители Хивы не так часто встречались и общались с Гаспринским, как это делал Абдульахад. Мухаммад Рахим-хан II подписался на «Терджиман» Гаспринского, читал его, но с какого времени он получал газету, неизвестно. Мухаммад Рахим-хан II впервые посетил Россию с официальным визитом в 1883 году по случаю коронации императора Александра III. Российская пресса придала этому визиту политическое значение. Важность заключалась в том, что «впечатление всего ими [бухарским и хивинскими ханами] виденного и слышанного не может пройти бесследно, и убеждение в могуществе и силе Белого Царя уже теперь будет для них непоколебимой истиной и таким аргументом, который бесповоротно подчинит их нашему влиянию» [24, с. 648–651]. Очерки о Хиве и ее правителе появились в российской прессе с того момента, когда Хива стала протекторатом России [23, б. 593–594].
Возможно, Мухаммад Рахим-хан II именно во время этого визита познакомился с «Терджиман» и изъявил желание подписаться на газету. Гаспринский очень гордился тем, что высокопоставленные лица были подписчиками и читателями его газеты56. На основании вышеотмеченного можно предположить, что хивинский хан с самого начала был хорошо знаком с идеями и деятельностью Гаспринского через его газету. В 1889 году «Терджиман» обзавелся даже собственным внештатным корреспондентом в Хиве из числа местных читателей газеты, который обещал регулярно присылать хивинские новости57.
Гаспринский мечтал, что среднеазиатские правители постепенно внедрят в своих владениях новые методы правления, которые они видели в России58. Мухаммад Рахим-хан II вернулся из России с идеей организовать пароходство на Амударье. Гаспринский приветствовал это решение хивинского хана и предлагал ему начать новые дела в государстве с реформы учебных заведений. В первую очередь, по его мнению, государство обязано организовать высшие учебные заведения европейского типа, где наряду с религиозными дисциплинами преподавались бы и светские59. Кроме того, по мнению Гаспринского, туркестанские ханы должны создать почтовую и телеграфную сеть, а также национальные банки для успешного развития одного из основных рычагов движения экономики – торговли60.
В 1887 году в Хиве по инициативе и при финансовой поддержке Мухаммада Рахим-хана II была открыта русская школа, специально для которой построили здание из 34 комнат61. Учителем в эту школу хан пригласил выпускника Ташкентской учительской семинарии татарина Хусаина Ибрагимова62. Гаспринский оценил это действие Мухаммада Рахим-хана II как первый шаг к созданию университета нового типа, который он обещал открыть еще в 1885 году63.
Мухаммад Рахим-хан II, как и бухарский хан, открыто высказывал свое удовлетворение от деятельности Гаспринского и его газеты, направленной на пользу мусульман. В 1896 году Гаспринский широко освещал коронацию нового императора России, на которой он присутствовал. Как известно, на такое мероприятие были приглашены и правители туркестанских государств. Гаспринский ни в одном из своих очерков из Москвы не указал на личную встречу с ханами. Но он не мог упустить еще один шанс встретиться и обсудить наболевшие проблемы с главами и высокопоставленными лицами Бухарского и Хивинского ханств. Мухаммад Рахим-хан II после возвращения из России высоко оценил усилия Гаспринского в деле создания новых учебных заведений и пропаганды новых идей среди мусульман и отправил ему благодарственную телеграмму с дорогими подарками64. Такое отношение хана к Гаспринскому указывает на теплые и близкие отношения между ними.
Сын Мухаммада Рахим-хана II Асфандияр, унаследовавший хивинский престол (1910–1918), еще не будучи правителем внедрял задуманные отцом планы в жизнь. Так, в 1903 году под его покровительством65 были открыты первая почта и телеграф в Новом Ургенче66. Асфандияр с детства стремился познать многое: он в совершенстве изучил русский и турецкий языки у дворцового переводчика Ахмада Агиева, с начала ХХ века регулярно читал русскую, татарскую, турецкую и азербайджанскую прессу, получал для своей библиотеки книги по географии, истории и новой литературе из Турции и Азербайджана [25, б. 200].
В начале ХХ века в Хиве стали заметны искры настоящего развития. Появились здания в европейском стиле, а также заводы и фабрики, основанные на новых технологиях67. Во главе всех этих преобразований стоял принц Асфандияр и его наставник, один их министров Хивы Саййид Исламходжа (1872–1913), деятельность которого становится особенно активной в 1910–1913 годы, когда он был премьер-министром Хивинского ханства. Гаспринский высоко оценивает этих двух чиновников Хивы, поддерживает их морально через свою газету, подбадривает тем, что совершаемые для блага государства и народа дела увековечат их имена68.
Исламходжа сыграл огромную роль в восхождении Асфандияра на xивинский престол. Он верил, что хорошая осведомленность Асфандияра о положении дел в стране и мире послужит дальнейшему развитию и процветанию государства, и использовал все средства, чтобы тот взошел на престол [25, б. 200]. К осуществлению реформ Асфандияра, с одной стороны, подталкивали русские, а с другой – его наставник Исламходжа. Асфандияр в первый день в качестве хана издал указ о проведении в стране некоторых реформ и возложил контроль за их осуществлением на Исламходжу [26]. В указе отмечены общие черты будущих реформ. Исходя из этого, Высший совет старейшин дворца рассмотрел и обсудил программу реформ69, состоявшую из 10 пунктов, и утвердил ее 22 января 1911 года70. Программа реформ была разработана Исламходжой. Предусматриваемые существенные реформы в социально-экономической сфере стали причиной резкого подъема авторитета нового хана, причем в прессе появились даже оды, восхваляющие Асфандияра [27].
Против осуществления реформ в стране выступили, как и в Бухаре, хивинское духовенство и некоторые влиятельные дворцовые лица. В итоге активизировались интриги против Асфандияра и Исламходжи. Дворцовая элита, воспользовавшись отсутствием хана в столице, даже осмелилась поднять народные массы против хана и премьер-министра с призывами, что осуществляемые правительством реформы не соответствуют нормам шариата [28, с. 47]. С другой стороны, в конце 1912 года подняли восстание туркменские племена, не согласные с налоговой реформой71. Это было началом конца правления Асфандияра. Восстание туркмен, к которому была причастна та же дворцовая элита, управлявшая народными массами72, усилилось и привело к массовым беспорядкам в 1914–1916 годах73. В связи с этим в страну была введена русская армия.
Исламходжа имел огромный авторитет, будучи министром в правительстве Мухаммада Рахим-хана II. Одну из ключевых ролей он сыграл в проведении некоторых существенных реформ в стране в начале ХХ века: организовал в Хиве несколько новометодных школ, пригласив учителями татар и русских; стоял во главе строительства стратегически важных мостов, дорог, а также телеграфной и почтовой сети в Хиве74. Объявленные Асфандияром реформы, осуществление которых было возложено на Исламходжу, увеличили количество его недоброжелателей. В конце концов усилившееся противостояние привело к гибели Исламходжи75. До своей смерти он управлял южной частью Хивинского ханства и возглавлял его внешнеполитическое ведомство. За заслуги перед страной Исламходжа был возведен в ранг «вазири акбар» (главный министр)76.
Нет точных данных о личных встречах Исламходжи и Гаспринского. Но можно предположить, что они встречались в Крыму, когда ханская делегация, возвращаясь из поездки в Петербург, остановилась в Бахчисарае77. Две большие статьи Гаспринского78, опубликованные в «Терджиман» по случаю трагической гибели Исламходжи, еще раз подтверждают наличие дружеских отношений между этими двумя личностями. Если судить по словам Гаспринского, Исламходжа неоднократно общался с ним и писал письма по поводу организации новометодных школ и приобретения учебников. Кроме того, Гаспринский очень тепло отзывается о личности Исламходжи, которого называет одним из редких интеллигентных высокопоставленных чиновников Средней Азии. Как отмечает Гаспринский, Исламходжа, кроме персидского, в совершенстве владел русским языком, регулярно получал десятки газет, в том числе «Терджиман»79.
Исламходжа в конце 1910 – начале 1911 года получал личные консультации от Гаспринского относительно организации гимназии, в которой планировалось обучение русскому языку, математике, географии, истории, черчению, естествознанию и др. Кроме того, он планировал открыть семинарию с целью подготовки учителей для организуемой сети новометодных школ [31, б. 499].
В самый разгар реформ дворцовая элита стала строить козни, враждебные Исламходже придворные стали давить на Асфандияра, надеясь отстранить Исламходжу от всех дел. В итоге Асфандияр отступил от своих принципов – между ним и Исламходжой стали возникать проблемы в финансовых вопросах [28, с. 49]. Исламходжа резко выступил против строительства Асфандияром нового дворца, для которого он планировал использовать из казны 70 тысяч тилля (примерно 126 тысяч рублей). Кроме того, хан раздал своим приближенным 500 тилля из государственных средств. Эти поступки Асфандияра испортили отношения между ними, и дворцовая элита воспользовалась удобным случаем, чтобы окончательно отлучить премьер-министра от дворца [25, б. 209-215]. 9 августа 1913 года Исламходжа был жестоко убит. По определению предводителя младохивинцев Палваннияз-хаджи Юсупова (1861–1936), Исламходжа был убит по личному указанию Асфандияра [32, б. 50]. По некоторым данным, к этому делу были причастны и внешние силы. Слова, высказанные начальником Амударьинского отдела полковником Колосковским в записке от 31 декабря 1914 года на имя генерал-губернатора Туркестана, доказывают наши предположения. В частности, в ней говорится, что «наше [русских] вмешательство в дворцовые интриги Хивинского ханства и в дело восстановления группы диванбегиев80 во дворце стало причиной гибели великого везиря Исламходжи» [25, с. 215].
В последних исследованиях Исламходжа представляется как один из лидеров правого течения джадидского движения [33, б. 245]. Здесь уместно отметить, что именно Исламходжа причастен к появлению в Туркестане первого национального кинематографа: он помог Худайбергану Деванову организовать его в Хиве и спонсировал это дело из личных средств. В свою очередь Деванов учился снимать кино у Вильгельма Пеннера, главы общины немцев-меннонитов81 в Хиве.
Исламходжа за короткий срок смог подготовить почву для развития образования и торговли82. Его трагическая гибель так и осталась нераскрытой. По данным некоторых источников, Асфандияр подозревался в даче взятки кому-то из высокопоставленных русских чиновников, чтобы быстрее замять это дело [25, б. 215].
Вся проделанная Исламходжой работа после его смерти приписывалась Асфандияру83.
Заключение
Гаспринский был более близок к Абдульахаду, чем к другим лицам в Туркестане. Их долгие отношения складывались неоднозначно, но продолжались вплоть до смерти последнего. Абдульахад, хорошо воспринимавший идеи Гаспринского, не был способен внедрить их в своем государстве. Как отмечалось, нерешительность Абульахада стала основной причиной называть его «защитником консерватизма», хотя мыслил он по-другому. Можно утверждать, что Абдульахад был искренен в своих обещаниях Гаспринскому помочь в распространении его замыслов и планов в Бухаре. Именно из этих соображений Гаспринский не терял надежду на осуществление задуманного. Их отношения, как и отношения Гаспринского с другими чиновниками бухарской администрации, внесли огромный вклад в развитие джадидской идеологии в Бухарском ханстве.
Хивинские правители Мухаммад Рахим-хан II и Асфандияр, а также премьер-министр Исламходжа были основными официальными лицами, которые имели непосредственную связь с Гаспринским. Мухаммад Рахим-хан высоко ценил усилия Гаспринского по выведению мусульман из тупика невежества. В отличие от бухарских правителей и чиновников, он открыл двери Хивинского ханства для новометодных школ, хотя они не получили такого распространения, как в русском Туркестане. В развитие новых образовательных и других социальных учреждений в Хиве внес огромный вклад премьер-министр страны Исламходжа, который организовал сеть новометодных школ, основываясь на консультациях Гаспринского, обеспечил эти учреждения необходимыми учебными принадлежностями. Его трагическая смерть прервала ход осуществляемых в Хивинском ханстве реформ, а начатые дела не получили дальнейшего развития. Асфандияр, впоследствии не сумевший вырваться из дворцовых интриг, остановил начатые с большим размахом реформы и в итоге сам стал жертвой этих козней.
1. Подробно см.: [2, s. 212].
2. Подробно см.: [3, p. 3–65].
3. Садриддин Айни впервые познакомился с работой А. Даниша «Навадир аль-вакаи‘» в 1900– 1901 годах. Он указывает разные даты в разных своих сочинениях. Более детально см.: [8, с. 40–42]; [6, с. 606–621].
4. Эта поездка Абдульахада освещена в газете «Терджиман». См.: Ахбари дахилия. Терджиман. 1883. №7; 1883. №8; 1883. №12; 1883. №13; Турли ахбар. Терджиман. 1883. №8; Басырати дахилий ва хариджий. Терджиман. 1883. №10; Хива хани ва Бухара вали ‘ахди. Терджиман. 1883. №14. Источниками данной статьи служат номера газеты Терджиман за 1883–1914 гг. Подробнее см: [10].
5. Ташаккур. Терджиман. 1883. №19.
6. Амир Саййид ‘Абдульахадхан Бухарий. Терджиман. 1892. №27.
7. Хавадиснамеи Терджиман. Терджиман. 1887. №35.
8. Бухара ва Багчисарай. Терджиман. 1893. №4.
9. Фармани Амир (давляти Бухараи шариф). Терджиман. 1893. №6.
10. Там же.
11. ‘Аля хазрат ва мухаррир Исма‘иль-бек. Терджиман. 1893. №5.
12. Исма‘ил. Амири Бухараи шариф. Терджиман. 1894. №32.
13. Бухараи шариф. Терджиман. 1894. №30.
14. Бухара (мактуб). Терджиман. 1895. №8.
15. Бухараи шариф. Терджиман. 1890. №9.
16. ‘Аля хазрат ва мухаррир Исма‘иль-бек. Терджиман. 1893. №5.
17. ‘Аля хазрат ва мухаррир Исмаил-бек. Терджиман. 1893. №5.
18. ‘Аля хазрат ва мухаррир Исмаил-бек. Терджиман. 1893. №5.
19. Ахтар (авваль). Терджиман. 1893. №15.
20. Исмаил. Амири Бухараи шариф. Терджиман. 1894. №32.
21. Бухара. Терджиман. 1896. №49.
22. Исмаил. Ахтар. Терджиман. 1895. №11.
23. Тахрири рузнамаи хайрият асари ‘аля хазрат Амир ‘Абдульахад. Терджиман. 1895. №35, №36.
24. Сафарнамаи хазрати Амир. Терджиман. 1892. №48; 1893. №1; 1893. №2; 1893. №3; 1893. №4; 1893. №5; 1893. №6; 1893. №7; 1893. №8.
25. Исмаил. Мамалики Бухара. Терджиман. 1891. №23; 1891. №24; 1891. №25.
26. Хисаб. Терджиман. 1908. №28.
27. Более подробно о пожертвованиях Абдульахада см.: Бухара Амиринин хадйаси. Терджиман. 1904, №13; Ахбари дахилия. Терджиман. 1904. №34; Бухара ва Хива хабарлари. Терджиман. 1904. №70.
28. Хиджазская железная дорога построена в начале ХХ века Османской империей. Абдульахад пожертвовал на строительство этой дороги 160 тысяч рублей: Маварааннахр. Терджиман. 1901. №9.
29. Бизим газеталардан. Оренбург. Терджиман. 1907. №2.
30. Записка с предположениями юридического и фактического присоединения Бухарского и Хивинского ханств к Российской империи (усл.). 28.01.1910. Центральный государственный архив Республики Узбекистан (далее — ЦГА РУз.) Ф. И-1. Оп. 31. Д. 723/16.
31. Амири Бухараи шариф. Терджиман. 1895. №31.
32. Исма‘ил. Бухарада на кордум? Терджиман. 1908. №58.
33. Бухара амири Ялтада. Терджиман. 1914. №180.
34. Предложения по Программе реформ в Бухарском ханстве (усл.). ЦГА РУз. Ф. И-1. Оп. 31. Д. 723/60.
35. Там же.
36. Доклад о положении земледельцев в Бухарском ханстве (усл.). 08.12.1910. ЦГА РУз. Ф. И-2. Оп. 31. Д. 723/33.
37. В XIX веке в Бухарском эмирате государственные земли (амляк) отдавались в аренду дехканам, за которую они платили поземельный налог – харадж. Харадж выплачивался в размере 1/3 до 1/2 части урожая. Из частных земель (мульк) взимался налог таноб или танобона. Таноб или танобона выплачивался наличными деньгами, исходя из размера земли.
38. Предложения по Программе реформ в Бухарском ханстве (усл.). ЦГА РУз. Ф. И-1. Оп. 31. Д. 723/60.
39. Согласно записке П.М. Лессара, Русского дипломатического агента в Бухаре в 1890–1895 годах, правительство Бухары тратило на нужды армии 1,3 миллиона рублей. Подробно см.: [16, с. 21].
40. Предложения по Программе реформ в Бухарском ханстве (усл.). ЦГА РУз. Ф. И-1. Оп. 31. Д. 723/60.
41. О милостях бухарскому населению с связи с восшествием на престол Саййида Алимхана (усл.).
14.01.1911. ЦГА РУз. Ф. И-1. Оп. 31. Д. 735/22.
42. Янги амирнинг джулуси. Терджиман. 1911. №3; Мулла Абдулмомин. Бухарадан мактуб. Терджиман. 1911. №4.
43. Мулла ‘Абдульму’мин. Бухарадан мактуб. Терджиман. 1911. №4.
44. Бухараи шариф. Терджиман. 1911. №37.
45. Там же.
46. Исма‘ил. Ики хан. Терджиман. 1911. №26.
47. Шариатские суды.
48. Шариатские суды.
49. Хаджи Мирза Каравулбеги. Бухарадан та‘зия мактуби. Терджиман. 1914. №205. Обращение «кыблагях» ( ) применяется только к самым близким, таким как мать или отец.
50. До прибытия в Бухару в 1818 году он долгое время служил во дворце российской императрицы Екатерины; был эрудитом и знатоком внешней и внутренней политики России.
51. Подробнее см.: [18].
52. Детально см.: [3].
53. Более подробно о российско-хивинских отношениях см.: [18]; [3, p. 65–95]; [21, б. 138–146].
54. Маварааннахр. Терджиман. 1899. №45.
55. Подробнее см. [22, с. 466–467]; Хива тазминати. Терджиман. 1899. №47.
56. Хавадиснамеи Терджиман. Терджиман. 1887. №35.
57. Бир киши. Хивадан мактуб. Терджиман. 1889. №14.
58. Басырати дахилий ва хариджий. Терджиман. 1883. №10.
59. Хива хани ва Бухара вали ‘ахди. Терджиман. 1883. №14.
60. Хива почтаси хусусида. Терджиман. 1884. №37.
61. Разные вести. Терджиман. 1887. №24.
62. Ахбари дахилия. Терджиман. 1891. №29.
63. Разные вести. Терджиман. 1887. №24.
64. Исма‘ил. Ташаккур. Терджиман. 1896. №4.
65. Хива (мактуб). Терджиман. 1902. №3.
66. Хивадан мактуб. Терджиман. 1903. №3.
67. Мулла Рамазан. Хивадан мактуб. Терджиман. 1904. №82.
68. Идарая мактуб (Хивада усули джадид мактаблари). Терджиман. 1908. №4.
69. Детально о программе реформ см.: [25, б. 188–199].
70. Там же.
71. Хива хабарлари. Терджиман. 1911. №11.
72. Хива ахвали. Терджиман. 1912. №1.
73. Более подробно о туркменском восстании см.: [29]; [30].
74. Мархум Саййид Исламходжа. Терджиман. 1913. №187.
75. Там же.
76. Миллий ма‘ишат. Терджиман. 1912. №9.
77. Дахилия хабарлари. Терджиман. 1911. №18.
78. Мархум Саййид Исламходжа. Терджиман. 1913. №187; [Хива кушбегиси...]. Терджиман. 1913. №278.
79. [Хива кушбегиси...]. Терджиман. 1913. №278.
80. Здесь имелись в виду сыновья Матмурада Диванбеги Хусаинбек, Шихназарбий и Амангелди. Подробно см.: [28, с. 48]; [25, б. 204].
81. Более подробно о немцах-меннонитах в Хорезме см.: [34].
82. См.: [28, с. 49]; Мархум Саййид Исламходжа. Терджиман. 1913. №187; [Хива кушбегиси...]. Терджиман. 1913. №278.
83. См.: ‘Аламдар Мулла Рамазан. Хива тамаддун йолинда. Терджиман. 1914. №75.
Список литературы
1. Бартольд В. История Туркестана. Труды Туркестанского государственного университета. Вып. 2. Ташкент: Туркестанское государственное издательство; 1922. 50 с. 83 См.: ‘Аламдар Мулла Рамазан. Хива тамаддун йолинда. Терджиман. 1914. №75.
2. Togan A. Zeki Velidî. Bugünkü türkili (Türkistan) ve yakın tarihi. Cilt I. İstanbul: Arkadaş, İbrahim Horoz ve Güven Basımevleri; 1942–1947. 696 s.
3. Becker S. Russia’s Protectorates in Central Asia: Bukhara and Khiva, 1865–1924. Cambridge: Harvard University Press; 1968. 416 р.
4. Даниш А. История мангитской династии. Наджафова И.А. (пер., предисл. и прим.). Душанбе: Дониш; 1967. 142 с.
5. История Узбекской ССР: с древнейших времён до наших дней. Муминов И.М. (сост.). Ташкент: Фан; 1974. 583 с.
6. Айни С. Бухара (воспоминания). Собрание сочинений. Т. 3. Пер. с тадж.. М.: Известия; 1960. 720 с.
7. Hayit B. Turkestan im XX Jahrhundert. Darmstadt: C.W. Leske; 1956. 406 s.
8. Айни С. Коротко о моей жизни. Собрание сочинений. Т. 1. М.: Известия; 1960. 583 с.
9. Carrère d’Encausse H. Islam and the Russian Empire. Reform and Revolution in Central Asia. Translated by Quentin Hoare. Comparative Studies on Muslim Societies, 8. Metcalf B.D. (еd.). Berkeley and Los Angeles: University of California Press; 1988. 267 p.
10. Терджиман. Бахчисарай. 1883. №7, №8, №10, №12–14, №19; 1884. №37; 1887. №24, №35; 1889. №14; 1890. №9; 1891. №23-25, №29. 1892. №27, №48; 1893. №1–8, №15; 1894. №30, №32; 1895. №8, №11, №31, №35, №36; 1896. №4, №49; 1899. №45, №47; 1901. №9; 1902. №3; 1903. №3; 1904. №13, №34, №70, №82; 1907. №2; 1908. №28, №58; 1911. №3–4, №11, №18, №26, №37; 1912. №1, №9; 1913. №187, №278; 1914. №75, №180, №205.
11. Lazzerini J.E. From Bakhchisarai to Bukhara in 1893: Ismail Bey Gasprinskii’s Journey to Central Asia. Central Asian Survey. 1984;3:77–88.
12. ‘Абд aль-Ахад. Тахрири рузнамаи асари ‘ала хазрат амири Бухара саййид ‘Абд aль-Ахад. (Точный перевод Дневника Его светлости Эмира Бухарского. Представляет И. Гаспринский из Бахчисарая). Казань: Типолитография Императорского университета; 1894. 83 с.
13. Гаспринский И. Сафарнамаи хазрати Амири Бухара. Давлятли Мир Саййид Абдульахад Бахадурханнинг 1893 (1310) да вакы‘ олмиш Русия сайахати байанинда рисаляи махсусадир (Терджиман джаридасиндан джам‘ ва накль кылынды) (Дневник путешествия Эмира Бухары. Специальная книга о путешествии государя Мир Сеййид Абдульахад Бахадурнана в Россию в 1883 (1310) году. (Собрано и переписана из газета Терджиман). Бахчисарай: Терджиман; 1893. 30 с.
14. Бигиев М. Маварааннахрда сайахат (Путешествие в Мавераннахре). Казань: Китаб; 1908. 108 с.
15. Исмаил Гаспринский: Историко-документальный сборник. Казань: Җыен; 2006. 543 c.
16. Искандаров Б. Из истории Бухарского эмирата. М.: изд-во Восточная литература; 1958. 131 с.
17. Арандаренко Г. Бухарские войска в 1880 г. Военный сборник. 1881;142(10). Октябрь. С. 127–153.
18. Баёний М. Шажараи Хоразмшоҳий (Родословная Хорезмшахов). Тошкент: Адабиёт ва санъат; 1994. 104 с.
19. Қосимов Б. ва бошқ. Миллий уйғониш даври ўзбек адабиёти. (Узбекская литература периода национального возрождения). Тошкент: Маънавият; 2004. 464 с.
20. Камилов Н. Хорезмская школа перевода: Проблемы типологии и сопоставительное исследование перевода в XIX в. Автореферат дисс. докт. филол. наук. Ташкент, 1987. 42 с.
21. Содиқов Ҳ. ва бошқ. Ўзбекистоннинг янги тарихи. Биринчи китоб. Туркистон чор Россияси мустамлакачилиги даврида (Новая история Узбекистана. Первая книга. Туркестан в период колонизации царской Россией). Тошкент: Шарқ; 2000. 552 с.
22. Пален К.К. Отчет по ревизии Туркестанского края. Народные суды Туркестана. СПб.: Сенатская типография; 1909. 311 с.
23. Сеид Мухамед Рахим Хивинский хан. Нива. 1873;38:593–594.
24. Хан Хивинский Сеид Магомед Рахим Багатур. Нива. 1883;27:648–651.
25. Қўшжонов О., Полвонов Н. Хоразмдаги ижтимоий-сиёсий жараёнлар ва ҳаракатлар (XIX аср иккинчи ярми – XX аср биринчи чораги) (Социально-политические процессы и движения в Хорезме (вторая половина XIX – первая четверть ХХ веков). Тошкент: Abu matbuot-konsalt; 2007. 388 с.
26. Хива хөкемдаре Асфандияр-хан хазратларенең тәхтә җөлүсләри мөнасәбәт илә нәшр этдикләри Фәрман ‘Али сурәте. Шура. 1911;6:164–165.
27. Суфизада М. Асфандиярхан. Шура. 1911;12:377.
28. Погорельский И. История Хивинской революции и Хорезмской Народной Советской Республики 1917 – 1924 гг. Л.: изд-во Ленинградского университета; 1984. 228 с.
29. Абдурасулов У. Конфликт как ресурс: анатомия «туркменских беспорядков» в Хорезме, 1914–1916 гг. Ab Imperio, 2018;3:141–186.
30. Росляков А. Революционное движение и социал-демократические организации в Туркменистане в дооктябрьский период (1990 – март 1917). Ашхабад: Туркменгосиздат; 1957. 267 c.
31. Ўзбекистон Миллий Энциклопедияси (Национальная энциклопедия Узбекистана). Т. 3. Ташкент: Ўзбекистон Миллий Энциклопедияси; 2000. 704 с.
32. Юсупов П. Ёш хиваликлар тарихи (хотиралар) (История младохивинцев (мемуары). Урганч: Хоразм; 2000. 488 с.
33. Ўзбекистон Миллий Энциклопедияси (Национальная энциклопедия Узбекистана). Т. 4. Ташкент: Ўзбекистон Миллий Энциклопедияси; 2002. 704 с.
34. Гентшке В. К истории появления меннонитских общин в Туркестане (конец XIX – начало ХХ века). Общественные науки в Узбекистане. 2001;6:61–65.
Об авторе
З. Ш. АбдирашидовТурция
Абдирашидов Зайнабидин Шарабидинович - доктор филологических наук, профессор
Анкара
Рецензия
Для цитирования:
Абдирашидов З.Ш. Во имя просвещения… Исмаил Гаспринский и Туркестанская дворцовая элита. Minbar. Islamic Studies. 2022;15(3):549-575. https://doi.org/10.31162/2618-9569-2022-15-3-549-575
For citation:
Abdirashidov Z.S. In the name of enlightenment… Isma‘il Gasprinsky and Turkestan palace elite. Minbar. Islamic Studies. 2022;15(3):549-575. (In Russ.) https://doi.org/10.31162/2618-9569-2022-15-3-549-575