Мусульманская община Прокопьевска в 1930–2010-е годы: память и преемственность поколений

Введение

Сибирь - удивительный регион, где в результате длительных миграцион­ных процессов сформировалось население, представляющее собой пеструю палитру народов и религий, вступавших друг с другом в сложное взаимодей­ствие. История формирования переселенческих общин и стремления их чле­нов сохранить свои культурные традиции показывает всю сложность и проти­воречивость процесса трансформации сибирского социума. Особый интерес представляет собой Кемеровская область - преимущественно русский по этническому составу регион (93,7% от общего числа населения согласно дан­ным переписи 2010 г.). В оставшееся число входят представители более ста национальностей и этнических групп, в том числе коренных малочисленных народов тюркского происхождения - шорцев и телеутов. В регионе представлены 16 религиозных традиций, приход большинства из них связан с пересе­лением в Сибирь при различных обстоятельствах представителей разных этнических групп. Формирование ряда новых этнических и религиозных общ­ностей на Кузбассе, их развитие и этнокультурное взаимодействие станови­лись предметом изучения ученых. Так, имеется ряд работ, посвященных исто­рии православия на Кузнецкой земле [1-5], католицизма [6], протестантизма [7], уделено внимание вопросам государственно-конфессиональных отноше­ний, развития межрелигиозного взаимодействия [8-10], современному поло­жению различных этнических групп и деятельности национально-культурных автономий в Кемеровской области [11-16]. Однако вопросы развития мусуль­манского сообщества региона не получили должного освещения в научной литературе¹, хотя народы, традиционно исповедующие ислам, составляют в регионе 2,4% населения².

Тем не менее имеются отдельные работы историков и краеведов Кузбасса, посвященные истории ислама, а также некоторым мусульманским этносам и общинам. Так, специалист по истории и культуре тюркоязычного населения Кузнецкого Алатау и Притомья В. М. Кимеев посвятил свои исследования исла- мизированным телеутам, называющим себя «калмаками» - одной из групп сибирских татар, проживающих на севере региона [18]. А доцент Кемеровского государственного университета В. В. Шиллер в своей кандидатской диссерта­ции на тему «Этноконфессиональное взаимодействие в Кемеровской области в конце XIX - XX вв.» наряду с другими религиозными общинами анализирует и отдельные аспекты истории и демографии мусульман региона [19]. В послед­ние годы появился и ряд краеведческих сочинений, посвященных истории отдельных татарских деревень Кемеровской области, содержащих большой фактический материал, однако собственно исламской традиции среди татар в них уделяется незначительное внимание [20-21]. Вместе с тем большая часть исторического наследия мусульман Кузбасса еще ждет своего исследователя.

Одной из самых интересных является история татаро-мусульманской общины г. Прокопьевска, которая показывает, как даже в самых тяжелых усло­виях репрессивной и богоборческой политики советской власти люди стреми­лись сохранить свою веру и национальную культуру и передать ее следующим поколениям, которые сумели в условиях религиозного ренессанса в 1990­2000-е гг. дать новый импульс исламу на сибирской земле. Авторы предпринимают попытку осветить историю этой общины на основе документов из архи­вов Уфы, Казани, Томска, Кемерова и воспоминаний старожилов.

«Эшелон угля, эшелон татар...» или Формирование татаро-мусульманской общины

В 1648 г. на землях Христорождественского монастыря в Сибири крестья- нами-переселенцами из Европейской части России было образовано село Монастырское. Спустя сто с небольшим лет, в 1784 г., неподалеку было основано село под названием Усаты (Усяты). Еще позднее появилось село Прокопьевское, названное в честь святого Прокопия Устюжского. В 1911 г. именем святого Прокопия была названа волость. Впоследствии все три села оказались в составе знаменитого шахтерского города, даже в советские годы носившего имя православного святого. Дело в том, что местность эта оказалась богата углем: 12 октября 1917 г. были добыты первые пуды этого полезного ископаемого, и в окрестностях Прокопьевского рудника начали появляться первые штольни и шахты, была проложена железная дорога, и в разрастаю­щийся поселок потянулись рабочие. 29 января 1928 г. постановлением ВЦИК село Прокопьевское было преобразовано в рабочий пос. Прокопьевск с населе­нием 14 400 человек. После слияния шахтерских поселений Прокопьевского рудника в 1931 г. ему был присвоен статус города [22]. В результате политики советской власти в 1930-1950-е гг. в г. Прокопьевске образовалась крупная переселенческая татарская община. Ее члены сумели в условиях атеистической политики создать на новом месте религиозные и национально-культурные институты, а также сохранить свои традиции на протяжении всего советского периода, что стало хорошей базой для возрождения национальной и духовной культуры татар в 1990-2000-е гг.

Ислам - столь же традиционная для Кемеровской области религия, как и православие. С XVIII века эту религию исповедовали сибирские татары - кал- маки, проживающие в Юргинском и Ижморском районах [18]. В конце XIX - начале ХХ в. на территории Кузбасса появляются татары-мусульмане, пересе­лившиеся из Поволжья, где не хватало пахотной земли. Ими были основаны деревни в Юригинском, Мариинском, Ижморском и других районах [20-21]. Другие переселенцы из Поволжья нанимались на строительство и обслужива­ние железной дороги (станция Тайга) [23] или на горнодобывающие пред­приятия (Анжерские и Сунженские каменноугольные копи)³.

С. Л. Кучумов приводит воспоминания дочери шахтера, героя шахтерского труда Мингалея Шакирова, которая сообщает о том, что в 1921 г. М. Шакиров, участвуя в строительстве железнодорожной ветки Кольчугино - Прокопьевские копи (станция Усяты), встретил своего младшего брата Абдула, который был командиром одного из отрядов Красной армии, преследовавшего разбитую армию А. В. Колчака. «В вагончике братья встретились. Они были абсолютно разные. Мой дядя всегда на народе, на руководящем посту и, как он сам любил говаривать, прошел огни, и воды, и медные трубы. Однажды его вызвал управ­ляющий трестом и сказал: “Абдул, поезжай в Татарию, отвези им вагон угля и привези вагон татар”. Нужно было поднимать угольную промышленность».

Прокладка железной дороги способствовала интенсивному заселению Прокопьевско-Киселевского района жителями Поволжского региона, где в то время свирепствовал голод, в том числе татарами. В частности, именно тата- рами-переселенцами в 1920-е гг. был основан поселок Ак-таш вблизи г. Киселевска, просуществовавший до 1960-х гг. Переселенцы организовали атрель, добывавшую минералы, из которых производили известь (отсюда и название поселка), пользовавшуюся большим спросом на окрестных строй­ках. По воспоминаниям имама г. Киселевска Амина Киямовича Хисамова, которые также приводятся в работе С. Л. Кучумова, «свою религию и тради­ции жители соблюдали, был в селении и мулла. Мечети в селении не было, так как это были годы воинствующего атеизма, джума⁴ и праздники проводились в домах у сельчан». Татары и башкиры - переселенцы из Поволжья 1920-х гг., также активно участвовали в строительстве шахт и рудников Прокопьевско-Киселевского района и добыче полезных ископаемых на них, положив тем самым начало формированию одной из крупнейших мусульман­ских татаро-башкирских общин на Кузбассе [17, с. 62-63].

Однако наибольших масштабов процесс формирования общины достиг в 1930-1950-е гг. В начале 1930-х гг. в город органами НКВД было направлено значительное число раскулаченных крестьян из Татарской и Башкирской АССР и других регионов Урало-Поволжья. Точных данных о количестве доставленных сюда раскулаченных крестьян, исповедовавших ислам, найти пока не удалось. Однако, по данным кемеровского историка Р. С. Бикметова, всего на Кузбасс только за 1931 г. было направлено 50 300 спецпереселенцев, или 9923 семьи из Башкирии и Московской области. Из них 10 353 человека (1868 семей) работали в Прокопьевске [24, с. 38]. В последующие годы их численность постоянно воз­растала. Сохранились воспоминания старожилов о жизни в первые годы высыл­ки. «Приехали раскулаченные с Башкирии, с Магнитогорска, с Абзелиловского района [Башкортостана]⁵, деревня Абдулмамбетово. Я в 2013 году ездила туда, мама тоже оттуда. Их [родителей] раскулачили, хозяйство было: 5 коров, 2 лоша­ди, гуси, утки были. С собой [взяли] шаль пуховую, одеяло, самовар да 13 ребя­тишек, много по дороге умерло. Трое детей здесь родились. Мы тоже на учете стояли, нас сняли с учета в 1955 году. Жили в землянке, потом что-то построили. А потом брат у меня старший стал работать, на шахту устроился, и на 12-й школе мы построили дом. Я там пошла в школу», - вспоминает жительница г. Прокопьевска Даутова (Сабитова) Салима Сабитовна 1939 г.р.⁶ «1931 год, лето, Башкортостан, Челябинская область относилась к Башкортостану⁷. Приходят комиссары, вот вам 24 часа, будьте готовы. Трое детей, 10, 5, и 3 года. Привезли в Прокопьевск, в тайгу, где сейчас «Черная гора». Кулаки, имеющие кулацкое хозяйство. Богатейшие запасы угля, а рабочих рук не хватает. Вот этот поселок весь был заселен кулаками. Башкиры в основном. Все татароязычные. Строили землянки. Я до 3 лет рос в землянке. И даже потом на протяжении 10 лет эта землянка была», - рассказывает другой житель г. Прокопьевска, Кави Нигматуллович Батрутдинов, 1938 г.р.⁸ «Прадеда и прапрадеда раскулачили в сентябре - августе 1931 года, - рассказывает о судьбе своей семьи имам-хатыб мусульманской организации “Махалля-Рамазан” г. Прокопьевска Марсель Раисович Кантиков 1987 г.р. - Бабушка рассказывала, что дорога была нелегкая, кто-то умирал, их хоронить не давали по пути. Это было тяжело и больно. Ехали все вместе в вагоне, и мужчины, и женщины. Бабушка рассказывала, как ее отца везли сюда. Ничего не давали забрать, в чем были, в том и поехали. Сначала они приехали на станцию Усята в г. Прокопьевске. В Сибири в сентябре было уже прохладно, их высадили, и они пешком добрались до территории будущего пос. Черная гора, поселка тогда еще не было, просто был уклон, охранники сказали: “Здесь вы будете жить!” В уклоне вырывались землянки, внутри пол выстилали хвоей и листьями. Сверху тоже укрыли ветками и лапником. Так перезимовали. Их сразу же отправили на шахту работать, чтобы добывали уголь. Они имели статус спецпоселенцев, их охраняли надсмотрщики. На следующий год им разре­шили построить дома, кто что смог, тот то и построил, так и жили»⁹.

Образовались два компактных района расселения сосланных в Про­копьевск мусульман, получивших неофициальные названия «Черная гора» и «Башпоселок». В первом проживали в основном выходцы из Татарской АССР, во втором - из Башкирской АССР и с Южного Урала.

Среди сосланных оказалось немало религиозных деятелей и лиц, имевших исламское духовное образование. Многие привезли с собой старопечатные и рукописные религиозные книги на арабском и татарском языках, написанные арабской вязью. Об этом свидетельствует внушительная коллекция таких книг, хранящаяся в музее мечети г. Прокопьевска, а также в ряде прокопьевских семей. В коллекции мечети г. Прокопьевска сохранилось до ста подобных книг. Среди них можно отметить Кораны, хадисы (сборники высказываний и поступков пророка Мухаммада), книги по фикху (мусульманскому праву), а также художественную литературу на татарском языке. «Когда арестовывали, у людей забирали Кораны, религиозную литературу, потом ее выбрасывали. Прадед и прапрадед смогли два Корана с собой взять, но из-за боязни прятали их в землю. В Прокопьевске опять же молиться запрещали, смотрели по окнам вечером, кто там намаз читает. Бабушка рассказывала, что прадед, когда захо­дил в погреб почитать намаз, за стогом сена прятался. Вечерами старики соби­рались, бывало, намаз читали, Коран читали. Чекисты ходили, по окнам смо­трели, у кого собираются, у кого свет горит, на следующий день их забирали и увозили. Такие случаи рассказывали», - сообщил Марсель Кантиков¹⁰. Столь большое количество мусульманской литературы, которую раскулаченные при­везли с собой в Сибирь наряду с самыми необходимыми вещами, говорит о высоком уровне религиозности этих людей.

Это подтвердилось и последующими событиями. Поскольку на шахтах активно использовался труд заключенных (до 46% от общего числа работни­ков), местные органы власти со временем стали более либерально относиться к тому, что мусульманское население совершало религиозные обряды [25]. Этому способствовало и общее изменение политики в отношении верующих, которое началось по инициативе И. В. Сталина в годы Великой Отечественной войны, и выразилось в ослаблении давления на них. Ослабла политика воин­ствующего атеизма, во многих регионах верующим возвращались церкви и мечети, регистрировались новые религиозные организации.

В 1943 г. в Прокопьевске оформилась мусульманская община. Мусульманами был куплен одноэтажный дом по ул. Деловая, д. 14. На здании был установлен минарет с полумесяцем. В период послевоенной религиозной оттепели, 30 октября 1946 г., община была официально зарегистрирована. По данным уполномоченного Совета по делам религиозных культов при Совмине СССР по Кемеровской области Е. Оленникова, численность верующих, посеща­ющих пятничный намаз, составляла порядка 70 человек¹¹. Общиной руководи­ли двое имамов - Мухаммед Зиятдинов (проживал в поселке Черная речка по адресу: ул. Безымянная, 23) и Сагит Сабитович Сабитов (проживал в поселке Щербаковский на ул. Чапаева, 2)¹². Их религиозная деятельность простиралась за пределы г. Прокопьевска, в частности, известно о том, что М. Зиятдинова приглашали татары Юргинского района Кемеровской области для проведения религиозных ритуалов¹³. Однако в 1948 г. комендатура и уполномоченный запретили им совершать религиозные ритуалы за пределами г. Прокопьевска¹⁴. Муллы проводили пятничные намазы, аид намазы, собирали у людей средства на содержание мечети. Из воспоминаний старожилов известны и другие имена активистов мечети на ул. Деловая. Так, за порядком в мечети следил Максутов Махья (отец Максутова Анвара Махьяновича - муллы, ветерана Великой Отечественной войны, умер в октябре 2006 года). Этот человек топил печь до джума, т.е. в четверг, расстилал ковры, а после джума снова собирал ковры и уносил домой, так как жил рядом [26].

В отчетах Уполномоченного сохранились достаточно подробные сведения об истории и деятельности общины в 1940-е гг.: «До 1931 года в Прокопьевске среди сибирских татар не было даже и попытки о создании религиозной орга­низации верующих и только с 1931 и 33 года, т.е. с момента прибытия в г. Прокопьевск спецпереселенцев из числа Казанских, Уфимских и Челябинских башкир и татар, которые из указанной местности были сосла­ны в Сибирь как бывшие кулаки. С прибытием их в Прокопьевский район весь этот контингент в большинстве своем использовался на шахтах по добыче угля, в связи с чем были поселены на специальных поселках - как-то пос. Черная гора, пос. Калинина, Щербаковский пос. и Баш. поселок. Спустя неко­торое время, т.е. в 1944 году, под руководством мулл Зиятдинова Мухамета и Сабитова Сагита была организована инициативная группа верующих мусуль­ман, которая возбудила ходатайство перед местным исполкомом об открытии молитвенного дома в г. Прокопьевске, который и был с разрешения Прокопьевского горисполкома открыт в 1944 году (дата приписана каранда­шом). При открытии молитвенного дома инициаторы этого предполагали на гораздо большие результаты в части охвата мусульманского населения, живу­щего на Прокопьевском руднике, и, надо сказать, первое время посещаемость молитвенного дома достигала до 400 чел. В данное же время и особенно после окончания Великой Отечественной войны эта посещаемость верующих значи­тельно сократилась и посещаемость дошла не более 40 человек, как об этом сообщает ст. мулла Зиятдинов, что «наш молитвенный дом сейчас пустует, молодежи почти к нам не ходит, молитвенный дом содержать почти не на что, я, например, получаю 300 руб. в месяц, а второй мулла Сабитов этот живет просто, кто сколько даст, проще говоря, почти на милостынях», далее мулла заявляет: «Я намерен из Прокопьевска уехать, т.к. жить нечем, работать не могу, стал стар, а на дальнейшее увеличение надеяться не приходится». При более детальном ознакомлении мне удалось установить, что большинство татарской молодежи работает на шахтах Прокопьевского рудника - им. Сталина, Черная гора, Ворошилова и др. Среди рабочих - нацменовской молодежи имеется до 150 чел., стахановцев - горняков и многие из них участ­ники боев в Великой Отечественной войне, из которых свыше 100 чел. награж­дено орденами за участие в боях. Среди нацменов имеется 40 семей погибших воинов, все это характеризует, что бывший спецпереселенческий контингент свой облик изменил, и указанный контингент на существующую религиозную общину за исключением отсталых и престарелых смотрит уже как на ненуж­ную. Какой-либо религиозной пропаганды среди мусульманского населения мной не установлено»¹⁵.

Несмотря на нелегкое финансовое положение, мусульманская община пла­тила различные «добровольные» взносы: в 1946 г. было перечислено 200 рублей в пользу инвалидов Отечественной войны и 1800 рублей в виде займа на восстановление народного хозяйства (больше, чем Ленинск-Кузнецкая, Сатлинская, Байдаевская и Осинниковская общины евангельских христи- ан-баптистов)¹⁶.

В сентябре-октябре 1947 г. уполномоченным было отмечено некоторое оживление деятельности мусульманской общины «в связи с прибытием в Прокопьевский и в соседний Киселевский районы значительного количе­ства вербованных рабочих, в основном, татар и башкир из Казанской и Уфимской областей, которые сейчас работают на шахтах имени “Ворошилова”, “Калинина”, З/З БИО и других. Этот контингент вызвал неко­торую религиозную активность среди местного мусульманского населения и особенно среди прибывших, что явилось стимулом к возрождению распа­давшейся общины мусульман». Это возрождение характеризовалось тем, что в праздновании Курбан-Байрама 24 октября 1947 г. участвовали 600 человек против 50 в 1946 г.¹⁷.

Это вполне объяснимо. По данным первого председателя мусульманской общины г. Прокопьевска 1990-х гг. Фаиля Ахметшина 1936 г.р., бывшего масте­ра шахты «Северный Маганак», в период 1947-1953 гг. в Прокопьевск прибыли более 19 тысяч 15-16-летних татарских мальчишек, направленных по оргнабо- ру в организованные на Кузбассе школы фабрично-заводского обучения¹⁸. Бывший шахтер вспоминает: «15-16 летних татарских мальчишек под видом оргнабора в ФЗО¹⁹ товарными вагонами, эшелонами отправляли в Прокопьевск. Оборванные деревенские ребята боялись, прятались за матерей, их ловили. Если кто убегал, судили по всем строгостям закона. После ФЗО - куда их? В шахту (в забой и проходку), где самая тяжелая и опасная работа. Поэтому неграмотные бывшие фэзэошники²⁰ так и остались неграмотными. В городе только три чело­века окончили горный институт и семь горный техникум»²¹.

В Национальном архиве Республики Татарстан имеются материалы за 1948-1949 гг., содержащие документы, в которых рассказывается о том, как по разнарядке Министерства угольной промышленности проходил призыв татар­ской молодежи в школы ФЗО для последующей работы на шахтах Кузбасса. Документы показывают, что призыв был организован плохо, председатели кол­хозов покрывали своих родственников и знакомых, многие фактически саботи­ровали призыв, в пунктах сбора призывникам не хватало еды и одежды, поэтому многие сбегали. «Например, в Дрожжановском районе, план отправки выполнен всего лишь на 21%, - говорилось в письме секретарю Татарского обкома ВКП (б) З. И. Муратову от замначальника главка Министерства трудовых резервов Советского Союза Фролова от 06.04.1948 г. - Большое количество отправляе­мых в Казань молодежи не доходит до сборного пункта и возвращается обратно в колхозы. Такой оборот происходит по нескольку раз. Между тем председатель РИК товарищ Соловьев вновь отказывается обеспечить призывников хлебом и продуктами питания на пути следования. Зампредседателя не выполнил пору­чения президиума, сопроводить призвал молодежь в Казань. Оставил призывников, а сам уехал в другой город, в результате призывники разбежались.

Председатель Ново-Шешминского сельсовета обругал площадной бранью комсомолку и выгнал ее из сельсовета, присланную ее из райкома для проведе­ния разъяснительные работы. Выводов из этих фактов райком не сделал.

Более того, некоторые ответственные работники райкомов сами тормозят проведение приказа призыва, как, например, второй секретарь Мортовского района товарищ Хабибулин давал указание председателю товарищу Карпову освободить ряд призывников под видом трактористов... В Бородинском районе председатель артели, он же секретарь парторганизации товарищ Гафуров укрыл от призыва брата своей жены Халикова, послал его в длительную коман­дировку. Этот факт дезорганизовали призыв во всем Сабобашском сельсовете. Однако, несмотря на то, что этот факт известен первому и третьему секретарям, выводов не сделано.

В Высокогорском районе проведению призыва сопротивляются даже ком­мунисты. Председатель колхоза “Нива” коммунист товарищ Родионов отказал­ся послать своего сына (мобилизированого) в школу ФЗО. Неудивительно, что план призыва сорван по всему колхозу.

Коммунист товарищ Костина заявила... “Своего сына никуда не отпущу, пусть делают, что хотят”».

Плохо был организован и прием молодежи на месте: Прокопьевск, Киселевск и др. города региона оказались не готовы к приезду тысяч молодых людей, что также приводило к их побегам и возвращению на родину. В письме министру трудовых резервов СССР В. П. Пронину руководство татарского обкома ВКП (б) сообщало: «За последние два года в районной татарской АССР вернулась значительное количество молодежи, ушедший из школ ФЗО Кемеровской области. Мер к возвращению самовольно ушедших из школ, Кемеровское областное управление трудовых резервов не принимает. Это видно из того, что в органах прокуратуры республики отсутствуют необходи­мые запросы и требования.

Сообщения лиц, которые сопровождали эшелоны с призывной молоде­жью для Кемеровской области говорят о том, что причинами побега молоде­жи из школ Кемеровской области в значительной степени является крайне неудовлетворительные бытовые условия, грубое обращение со стороны отдельных работников школ ФЗО.

Тов. Акчурин - начальник эшелона отправленного из Татарии в июле 1948 г. сообщает, что молодежь, предназначенная для школы ФЗО № 36 - директор т. Голов двое суток ожидала медицинскую комиссию, а после этого директор не видя молодежи отказался от приема, мотивируя тем, что она сла­босильная.

Помощник начальника эшелона, отправленного в октябре этого года т. Кузнецов сообщает о том, что личной проверка проверкой жалобы учеников, прибывших в школу № 141 установил, что старший комендант этой школы выбросил из комнаты двух учеников, а одному нанес удар. В этой же школе 28 прибывших ребят в течение четырех суток не были обмундированы и жили в комнате площадью 30 м² спали на полу без постельных принадлежностей.

Директор этой школы т. Тютюнников мер для устранения этих фактов не принял. Т. Кузнецов также сообщил, что директор школы № 35 и старший мастер (фамилии их не помнит) избили прибывшего на учебу Юрия Кудряшова и вытолкнули из комнаты»²².

О том, как нелегко приходилось приехавшим, читаем в очерке о судьбе руководителя дорожно-строительной компании «Кама» г. Киселевска Рафика Мингазовича Шарафутдинова: «Родился 15 февраля 1934 года в одном из сел Республики Татария. В семье было четверо детей. В 1943 году они остались без отца - погиб на фронте. Нелегко жилось, в колхозе не платили ни копейки, но деревенский парнишка и подумать не мог, что судьба оторвет его от родных корней, забросит в такую даль - в Сибирь, в Кузбасс. В сороковые годы здесь полным ходом шло строительство шахт, нужны были рабочие руки, и их поставляла вся огромная страна. 16-летнего Рафика Шарафутдинова вместе с такими же, как он, бедолагами - деревенскими мальчишками погрузили в эшелон и привезли в Прокопьевск. Некоторых сопровождающих эшелон при­вязывали, чтобы по дороге не сбежали. Сначала ребят обучали профессии - только в одном Прокопьевске было тогда тридцать семь горнопромышленных школ. Шесть месяцев учебы - и ты специалист. Так Шарафутдинов стал про­ходчиком. Работал на шахтах “Черная гора”, имени Сталина, “Зенковские укло­ны”, и проходке, и в забое, был одно время и мастером-взрывником» [27].

Читая эти строки, легко понять, что оказавшиеся в незнакомом месте, вдали от дома и семьи подростки, в большинстве своем не знавшие русского языка, естественно тянулись к своим соотечественникам, сохранившим уклад, язык и родную культуру, и те оказывали вновь прибывшим всякую возмож­ную поддержку. «Когда война кончилась, надо было восстанавливать про­мышленность. Эшелон угля, эшелон татар. В шахту. В принудительном порядке. Многие так и здесь остались. Парни 1928-1930 годов рождения. Их вагонами везли», - рассказывает Кави Нигматуллович Батрутдинов. «Получается, что татары и башкиры, приехавшие в 1930-е годы, взяли “под крыло” эту молодежь. Старики рассказывали мне, что когда видели, что по улице шли молодые люди, говорили по-татарски, они их звали к себе в гости, кормили, помогали как-то обустроиться, устраивали на работу, позднее кто- то из этих молодых людей женился на детях переселенцев первой волны», - поясняет имам-хатыб мусульманской организации «Махалля-Рамазан» г. Прокопьевска Марсель Раисович Кантиков²³.

Однако приезд молодежи породил конфликт в мусульманской общине Прокопьевска. По информации еполномоченного Е. Оленникова, вновь при­бывшие ученики ФЗО стали группироваться вокруг старшего муллы М. Зиятдинова, а другая, «более реакционная», группа, состоящая как из пере­селенцев 1930-х годов, так и части приехавшей в 1947 г. молодежи (лидеры бывший мулла Гариф Хуснуллин и Рашит Аюков), поддерживала муллу С. Сабитова. Конфликт выразился в том, что М. Зиятдинов в соответствии с циркулярным указанием Духовного управления мусульман Европейской части СССР и Сибири при богослужении читал молитвы за советскую власть и ее вождей, а С. Сабитов этого не делал. Также С. Сабитов занимался лечением с помощью мусульманских молитв и чтения Корана, «шаманством», как назы­вает это уполномоченный, «и этим самым создал себе еще больший авторитет среди верующих мусульман». М. Зиятдинов также упрекал С. Сабитова в том, что благодаря подобной целительской практике его доходы за совершение религиозных обрядов выше, чем у него. В 1948 г. М. Зиятдинов заявлял о своем намерении поехать в Уфу с просьбой перевести его в какой-либо другой при­ход, так как не считал возможным далее работать с С. Сабитовым²⁴.

Очевидно, что этот конфликт самым негативным образом сказался на дея­тельности мусульманской общины. Количество верующих, посещавших празд­ничные молитвы, уменьшилось по сравнению с 1948 г. в два раза - до 300 чело- век²⁵. Количество прихожан, посещающих пятничную молитву, составляло лишь 20-30 человек²⁶. В 1949 г. община предполагала сделать капитальный ремонт молитвенного здания, однако эта инициатива была отложена, так как доходы не перекрывали расходы. Кроме того, с 1946 г. у общины накопилось 25 тысяч рублей задолженности по различным налогам перед Рудничным рай­советом г. Прокопьевска. В результате общиной было принято решение о само- роспуске²⁷. 15 октября 1949 г. она самораспустилась (о чем в Рудничный райис­полком было подано заявление за 26 подписями учредителей и священнослу­жителей общины), ее банковский счет был закрыт, а здание мечети было изъято Рудничным райисполкомом для покрытия задолженности по долгам за неуплату налогов в прошлые годы²⁸. Муллы Сабитов и Зиятдинов были сняты с регистрации в качестве священнослужителей.

Информацию о жизни мусульманской общины города в послевоенные годы, представленную в документах уполномоченного Е. Оленникова, допол­няют воспоминания старожилов и краеведов. Дочь муллы С. Сабитова Салима Сабитовна Даутова (Сабитова) 1939 г. р. рассказывает: «Отец родился в 1871 году, был глубоко верующий, читал намазы. В 1947 году открылась мечеть, он нас брал туда, минарет был, красивый; маленький, но красивый. Там было столько много народу на празднике мусульманском! Но он не один был, еще один был, Хальфа-мулла. Они вдвоем руководили этой мечетью. Мама рассказывала, что он три раза в хадже был до того, как их раскулачили. Ему было 60 лет, когда он сюда приехал [в 1931 году], знал наизусть Коран. Мы уже от второй жены. У нас мама молодая была, она тоже намазы читала. Потом мечеть закрыли. Отец несколько раз ездил в Башкирию, мы оставались дома. Второй имам, тоже из раскулаченных, уехал или его увезли, я не знаю. Он день­ги - садака²⁹ - взял и уехал. Папа, после того как мечеть закрыли, ходил по домам, читал молитвы, никах (бракосочетание) проводил, покойников прово­жал, на имянаречение ходил. Власти ему запрещали, к нам домой приходили, проверяли, чтобы он не ходил, не читал молитвы. Отец говорил: “Ладно, ладно, не буду читать”, а все равно ходил. Часто он ездил в район Черная гора, в другие районы города. Кто-то думал, что у него много денег, раз он ходит. Один раз в пос. Щербаковский его избили на улице, просили деньги отдать местные жулики. Потом к нам домой приходили, окна разбивали, думали, что много денег. А не было денег, люди по чуть-чуть давали. Потом начались проблемы с головой, он память потерял, заболел и умер. - Учил ли Ваш отец Вас основам религии? - Нет, его строго держали, проверяли. Старшие дети учились у него, знали религию. А мы, младшие, нет. Он боялся за нас. В школе нас упрекали: “Вот отец мулла у тебя, ты такая-то растакая”. С ними я, правда, уразу держала.

Жарко было летом, сидели в погребе, там прохладно. - Поддерживал ли Ваш отец контакты с кем-то из единоверцев из других регионов, других населенных пунктов? - В 1947 или 1948 году, я тогда во втором классе училась, к нему при­езжали какие-то люди из Китая, они все разговаривали по-арабски, те русский язык не понимали, а отец их язык не знал. Они всего день или два были, о чем- то разговаривали. В Башкирию ездил, но потом возвращался. Он в городе ува­жаемый человек был. Я даже недавно в гостях была, там две женщины пожилые были восьмидесяти лет из Челябинской области. Они помнили моего отца, говорили, что он был маленький, худощавый, он им имя давал»³⁰.

Основываясь на рассказах старожилов, можно заключить, что местные власти не преследовали людей, совершающих религиозные обряды, ведь боль­шая их часть были пожилыми людьми, однако препятствовали тому, чтобы религиозные традиции передавались молодому поколению. «Если дома соби­рались, то в тайне. Несколько лет спустя после войны у моего тестя старики собрались. Сосед доложил в милицию. Милиционером был фронтовик, он знал моего тестя. И он сказал стукачу-соседу: “Они тебе мешают? Ну и что, пусть читают, пусть молятся”. Отец ничего об исламе не рассказывал нам, боялся. Когда я учился, парторг меня спрашивает: “Ваш отец молиться заставляет?” Я говорю: “Он сам молится, но нас не привлекает”», - рассказывает К. Н. Батрутдинов 1938 г.р.³¹

После закрытия молитвенного дома

Учитывая большое количество татар, проживавших в Прокопьевске, для них была организована семилетняя татарская школа, действовавшая в пос. Черная гора. Она просуществовала до конца 1950-х гг. и при Н. С. Хрущёве была закрыта³². Аналогичная судьба постигла и самодеятельный татаро-баш­кирский ансамбль «Агидель», в котором занимались более 60 человек молоде­жи (ансамбль действовал в 1950-е гг. при одном из Дворцов культуры). Как заявил артистам один из местных чиновников от культуры: «Желаете слушать и исполнять национальные песни, поезжайте в Казань»³³. Серьезный удар был нанесен и по религиозной жизни татар Прокопьевска. Преемником состарив­шегося С. Сабитова в качестве муллы г. Прокопьевска стал Абдрахман Рахимович Рахимов 1896 г.р., однако развитая им активная деятельность была замечена властями. В 1961 г. он стал жертвой антирелигиозной кампании, начатой при Н. С. Хрущёве против активистов религиозных общин. Наряду с 18 лидерами адвентистов 7 дня, пятидесятников, баптистов, меннонитов Кемеровской области, он попал в списки тех лиц, чья деятельность «носила антиобщественный характер, а образ жизни - паразитический»³⁴. 27 июня 1961 г. А. Р. Рахимов как руководитель «сектантской группы мусульман» за незаконную религиозную деятельность был приговорен Прокопьевским народ­ным судом к 3 годам высылки³⁵.

Подробности этого процесса были описаны в областной газете «Кузбасс» в статье под громким названием «Мулла - тунеядец»: «Абдурахман Рахимов посвятил остаток своей жизни нелепой мечте - разжечь исламское вероучение в городе Прокопьевске. За последние пять лет он десять раз ездил в Кемерово, трижды в Уфу и один раз в Москву, Рахимов хлопотал о разрешении открыть в Прокопьевске мечеть, получить для себя сан муллы. Зачем? Да чтобы утолить свою неуемную жажду корыстолюбия.

Оно обуревало всю его жизнь. Подчиняясь ему, Рахимов спекулировал дефицитными товарами. Выращивал на перепродажу кур, гусей и уток. Требовал “подарков” от рабочих, подчиняющихся ему.

Получив пенсионную книжку, Рахимов решил, что теперь ему настала пора развернуться во всем блеске. Он запросто объявил себя муллой и открыл в своем доме “мечеть”, установил тариф на исполнение исламских религиозных обрядов.

Доходы потекли. Сколь ни малы они были по размерам - Рахимову хвата­ло их и на сытный стол, и на ремонт домика, отданного под мечеть, и на много­численные расходы по своим поездкам и на то, чтобы построить еще один новый дом.

• По кривой тропе идешь! Честь нашей улицы пачкаешь своим тунеяд­ством, - стыдили соседи Рахимова.

Но никакие уговоры не действовали на процветающего тунеядца.

И вот недавно Рахимов держал ответ перед народным судом. Полностью уличенный в корыстолюбии и тунеядском образе жизни, он пытался разжало­бить суд преклонностью своих лет и завоевать симпатии званием пенсионера.

• Ему бы еще работать надо! - справедливо заметил один из присутству­ющих на судебном разбирательстве рабочий табачной фабрики. И с сожале­нием добавил: - А он муллой, захребетником заделался, на дармовые хлеба переметнулся.

Народный суд Рудничного района города Прокопьевска установил, что А. Рахимов использовал религиозные убеждения людей в целях личного обога­щения. Ведя за счет этих людей паразитический образ жизни, он стремился всяческими путями расширить их круг, чтобы жатва была еще обильней. Приговор суда с одобрением встретили все присутствующие в зале:

• Выселить А. Рахимова из города Прокопьевска сроком на три года в специально отведенные места»³⁶.

Таким образом, начало 1960-х гг. стало временем, когда и по татаро- языч­ной школе, и по самодеятельному коллективу, и по неформальной мечети вла­стями были нанесены серьезные удары. Все эти институты, помогавшие тата­ро-башкирской общине Прокопьевска сохранить свою национальную идентич­ность на чужбине, не вписывались в реализуемую при Н. С. Хрущёве новую модель национальной и антирелигиозной политики [28].

Конец 1950-х - начало 1960-х гг. также стали временем пополнения тата­ро-башкирской общины г. Прокопьевска новыми людьми. Первую категорию составляли безработные выходцы из сельской местности Татарской и Башкирской АССР, которые приезжали к обжившимся в Прокопьевске пере­селенцам первой волны с надеждой устроиться на шахты. «Я родился 5 ноября 1936 года в д. Старое Алпарово Алькеевского района Республики Татарстан, - рассказывает о своей жизни житель г. Прокопьевска Дамир Набиуллович Идиатуллин. - Я окончил 10 классов школы, уехал в армию, после службы вернулся в деревню. Нас было 8 детей, жить было тяжело. В Прокопьевске у нас была репрессированная родственница, сестра моей матери. Решили ехать к ней, отец продал барана, чтобы оплатить мне дорогу. В 1959 году я приехал к тетке, устроился на шахту работать подсобным рабочим. Сразу начал получать 180 рублей. Это были очень хорошие деньги. Колхозникам платили 20 рублей, сразу начал отправлять деньги домой. Я был самый старший в семье, помогал своим близким. Когда отпуск подходил, покупал разные продукты, чай, сахар в пачках,пряники, вез все это братишкам и сестренкам. Чем мог, помогал, потом и в деревне стало лучше жить, появились совхозы, стало лучше обеспе­чение. Дети подросли, 2 брата институт закончили. Я тоже учился и работал. Получил образование по специальности “Разработка месторождений угольных пластов”, мои старания заметили, стал мастером, женился на башкирке, с кото­рой познакомился в Прокопьевске, она была из пос. Черная гора, ее родители были репрессированы. На шахтах было очень много татар, немцев, тех, кого направили сюда в военные и послевоенные годы. Существовали даже отдель­ные татарские участки, там, в основном, татары работали. Работать было опас­но, случались обвалы, люди гибли или становились инвалидами. Я контроли­ровал, чтобы никаких травм не произошло. Всю жизнь проработал на шахте, на пенсию вышел в должности начальника участка на шахте Центральная»³⁷.

Вторую категорию составляли люди, прибывшие в основном по направле­нию различных учебных заведений на трудовую практику, которая длилась от трех до пяти лет, либо по вербовке на строительство угольных рудников (шахт) г. Прокопьевска. «Я родился 1 мая 1938 года в Татарстане в Буденовском райо­не, пошел в армию, вернулся - работы в колхозе нет. Тут шахтер один приехал и нас позвал. С ним еще один был. Это наши земляки-татары, которые уже работали на шахтах. В 1960 году я поехал в Прокопьевск на шахту работать. Много земляков здесь нашел на Северном Маганаке. Тут было много татар и башкир. 12 лет отработал, шахту переименовали, стала называться “Центральной”, в общей сложности до ее закрытия я отработал 38 лет», - вспо­минает Иршат Зардинович Яфизов 1936 г.р.³⁸

Впоследствии как первые, так и вторые пускали корни в сибирской земле, становились постоянными кадровыми специалистами, овладевшими различ­ными навыками и профессиями, создавали семьи, при этом все чаще интерна­циональные, знакомясь и влюбляясь в коллег по работе русской, украинской и других национальностей. Характеризуя эти процессы, и.о. заместителя Главы Прокопьевского района Т. А. Быкова отмечает в одной из своих статей: «Молодые люди находили здесь свою любовь, свои “вторые половинки”, созда­вали семьи, строили или получали от предприятий, на которых трудились, жилье, а в заботливо свитом семейном гнездышке рожали и воспитывали детей, родиной которых становилась уже Прокопьевская земля. Такие браки были в большинстве своем смешанными, многонациональными. Естественно, и мусульманские национальные обычаи в такой среде со временем неизбежно ослабевали: ... не было ни мечетей, ни медресе, истинные мусульмане - деды - “первопроходцы” в силу своего преклонного возраста с годами потихоньку-по­маленьку умирали, унося с собой в небытие строгие устои и каноны. Обучать новое поколение мусульман письменности и даже устному родному языку стало проблематично, и казалось последним уже не столь нужным. Верность вере и национальным мусульманским традициям по-настоящему ревностно продолжали хранить далеко не все. В основном большинство мусульман огра­ничилось лишь соблюдением традиций празднования самых важных, значи­мых, особо почитаемых у них религиозных праздников, придерживаясь блюд национальной кухни. Молитвы, как правило, творили дома, а старинные обря­ды использовали лишь во время наиболее важных в жизни человека момен­тов - свадеб, похорон, крестин» [29].

Об этом свидетельствуют воспоминания жителей г. Прокопьевска: «Те татары и башкиры, которых привезли в 1930-е годы, были истово верующими мусульманами, они были 1890-1910-х годов рождения, когда их репрессирова­ли, им было по 30-40 лет, - рассуждает Марсель Кантиков. - Соответственно, в 1960-1970-е им было уже по 70-80 лет, они были хранителями традиций, сидели на завалинках, смотрели за порядком. Если шахтер-татарин шел подвы- пивыший с работы, то они палками его били, воспитывали его. Старики так говорили мне, что боязни Аллаха у этих людей уже не было, если выпьет, но была боязнь общественного осуждения. Мнение стариков очень много значи­ло, но старики один за другим умирали. В 1970-е годы уже было много смешан­ных браков, происходила постепенная ассимиляция, активно проводилась атеистическая пропаганда, вся политика и жизнь в этом ключе шла, поэтому все больше людей отходили от традиций, происходил разрыв поколений»³⁹.

Но несмотря на это самые значимые элементы традиционной исламской культуры сохранялись. Имелось отдельное кладбище, где хоронили строго по исламским канонам, оно располагалось в районе пос. Спиченково, при рожде­нии младенца проводилась церемония наречения имени, в глазах общественно­сти сожительство двух молодых людей, относящихся к татарской и башкирской нации, немыслимо было без совершения церемонии исламского бракосочета­ния - никаха. Все эти ритуалы проводили неофициальные муллы из числа рели­гиозно грамотных стариков, относившихся к первому поколению переселенцев (1930-е гг.) либо лица более младшего возраста, кому представители старшего поколения передали свои религиозные знания. Как следует из воспоминаний жителей города, в каждом районе, где компактно проживали татары и башкиры, были свои неофициальные муллы. В народной памяти сохранились воспомина­ния о них, но нередко называют только имена, без фамилий. «Были ли конкрет­ные дома, где читали намаз? - Нет, в разных домах собирались, неофициально. По вечерам в пятницу собирались в пос. Черная гора. Были Умар-мулла, Хамид- мулла», - рассказывает К. Н. Батрутдинов⁴⁰. «Мой прадед Шейхислам Арслангалиевич Миргалаутдинов по линии матери имел начальное религиозное образование. У него братья в хадж ездили, его очередь как раз подходила. Они жили зажиточно, стадо коней держали, стадо коров, двухэтажные дома были. Сначала пришли, забрали коней для Красной армии на фронт, потом скотину забрали, после этого сказали, что дом нужен для сельсовета или штаба, дом тоже забрали. Потом объявили врагами народа и сослали в Прокопьевск. Он жил в пос. Черная гора, когда была мечеть на ул. Деловая, ходил туда, потом, когда мечеть закрыли, тоже проводил общие молитвы, его часто ставили впереди как имама, он читал по-арабски», - рассказывает М. Кантиков⁴¹.

«В 1960-1980-е годы в каждом районе города был свой районный мулла. - Кто был старшим в пос. Зенковский, в пос. Финский? - Хакимулла Файзуллин, он был не один. Еще был Рафаэль Калимуллин. Он считался старшим, когда могилку копать надо. Хакимулла приехал из Арского района Татарстана, он военный, лейтенант или старший лейтенант, самолеты готовили во Владивостоке, он приехал сюда и устроился на Коксовую фабрику. У него голос хороший был. - А на Углекопе кто был? - Там не знаю. В пос. Спиченково были старики, которые хоронили, а после них туда ходил старик из Новокузнецка Ягфар-бабай. Ходил он туда-сюда, тут жил, квартиру купил. С женой тут жили они. Закир-бабай был, он сейчас еще живой, но он уже в то время читал, суру«Ясин» читал. - А на Маганаке кто был? - Низам-бабай последний муллой был, фамилию его я забыл. Тимершеих-бабай отдельно ходил, они по отдель­ности ходили. Низам-бабай отдельно ходил. У него сыновья остались. - А на Каменке? - Бабаев, наверное, не было там. - А на Черной горе? -Мунир-бабай, еще один Мунир был, Хуснуллин Хамит-бабай тоже читал.

А на Северном Маганаке были? - До этого старики были. Фаил-мулла читал, он капитальным муллой был, он же артистом был, танцы, концерты про­водил, я помню. Он “Ясин” читал, Коран таскал с собой и хвалился, что он умеет читать по-арабски», - вспоминает Иршат Зардинович Яфизов 1938 г.р.⁴²

Наряду с муллами, многие семьи приглашали знающих исламские тради­ции женщин на торжественные обеды - меджлисы, связанные либо с обрядами жизненного цикла (наречение имени, никах, похороны и поминки), либо со значимыми семейными событиями (возвращение сына из армии, повышение в должности). Те читали Коран и делали дуа⁴³ - исламские благопожелатель- ные молитвы. «У нас в семье мусульманские обеды проводились. Бабушка по маминой линии была очень религиозная, знала арабский язык. Папа тоже стал тянуться к религии после 50 лет. В молодые годы он работал, дом строил, а после 50 лет намаз постоянно читал. Во времена моего детства были муллы, но больше бабушки читали. Ни мечети, ни молельного дома не было, все обря­ды проводились на дому. Чтобы провести обед, записывались к бабушке, была очередь, она назначала время. Почти в каждой мусульманской татарской семье проводились такие обеды. Помню имена некоторых бабушек: Самигуллина Альфинур-апа, Хасанова Максюм-апа, Сажида-апа», - делится своими воспо­минаниями депутат городского совета, предприниматель Мавлиха Тимершаеховна Хуснуллина 1956 г.р.⁴⁴ Также известно, что такие женщины практиковали лечение с помощью исламских молитв: «У меня подмышкой шишка выскочила. Болела очень. Меня бабка лечила, шептала молитвы. Все. Вроде бы с тебя нечисть снимают. Вылечили», - вспоминал Д. Н. Идиатуллин⁴⁵.

Однако и в эти традиции стали проникать чуждые им элементы, в частно­сти на праздниках, к сожалению, начали появляться алкогольные напитки. «Хоронили как положено. Не было гонений. Не запрещали. Если кто умрет, все брали лопаты и шли копать могилу, это считалось добрым делом. Никах был, это тоже соблюдали. Сначала никах прочитает мулла, он уйдет, а потом было русское застолье с самогоном. Он назывался бурда (брага). Имянаречение делали, приглашали муллу, он шептал имя», - рассказывает К. Н. Батрутдинов⁴⁶. Как и повсюду в Советском Союзе, постепенно шло размывание национальных и религиозных институтов. Ввиду отсутствия образованных священнослужи­телей и легального духовного центра мусульманам Прокопьевска, оказавшим­ся на чужбине, далеко от родины, было особенно трудно сохранять свои рели­гиозные традиции. Все меньше людей говорили на татарском языке, все мень­ше уделялось внимания религиозным ритуалам, но все же продолжали играть в жизни татар и башкир серьезную роль. Ведь со времен переселения или переезда прошло не так много времени, татары и башкиры Прокопьевска сохраняли связи с родней из Поволжья и Южного Урала, они были достаточно многочисленны. Поэтому в годы перестройки и краха Советского Союза лозунги по сохранению и возрождению своей культуры и религии зазвучали и в среде мусульман Прокопьевска. Основной костяк этого движения составили молодые пенсионеры, люди 1930-х гг. рождения, отдавшие долг родине мно­голетней работой на шахтах и углеперерабатывающих предприятиях Кузбасса, и теперь, после выхода на пенсию, решивших вернуться к своим религиозным и национальным традициям.

Сложный процесс религиозного и культурного возрождения

В 1992 г. впервые в истории Прокопьевска отпраздновали Сабантуй. Началась работа по созданию официально зарегистрированной мусульманской общины. О ходе этой работы и первых днях деятельности создаваемой органи­зации мы знаем благодаря воспоминаниям Фасхутдина Аспановича Зайнутдинова, секретаря ДПО «Рамазан» и ММРО «Махалля-Рамазан», кото­рый на протяжении многих лет вел документацию общины. 12 февраля 1994 г. в Доме культуры имени Артема прошло собрание мусульман города, на котором присутствовали около 300 человек. Большинством участников собрания было внесено предложение об образовании инициативной группы по созданию обще­ственного объединения мусульман. Собрание было шумным, царила атмосфера взаимопонимания и уважительного отношения друг к другу. Была выражена благодарность аксакалам, сохранившим религиозные и национальные традиции народа. Представители татаро-башкирской общины предложили кандидатуры в инициативную группу в количестве 11 человек. Через четыре дня, 16 февраля, прошло первое заседание инициативной группы. Вел заседание бывший шахтер, пользовавшийся всеобщим уважением, Фаил Ахметшин. Его выбрали руково­дителем инициативной группы. В повестке дня стояли следующие вопросы: 1) создать духовно-просветительское объединение для возрождения мусуль­манского вероучения и проведения религиозных обрядов и церемоний; 2) раз­работать проект Устава объединения, при этом обязательно руководствоваться законодательством Российской Федерации и нормативными актами.

Ему же было поручено продолжить необходимую организационную работу по проведению учредительного собрания мусульман города, которое должно было избрать правление местной мусульманской религиозной организации, при­нять ее Устав и организовать сбор пожертвований для решения текущих задач.

Учредительное собрание состоялось 13 марта 1994 г. и прошло в Доме куль­туры имени Маяковского. Оно проходило по шаблону партсобраний советских времен. Был избран президиум в количестве 9 человек, в состав президиума вошел и глава г. Прокопьевска В. В. Мирошников. Ведущим собрания был Ф. Ахметшин. Глава города поприветствовал собравшихся и от себя лично внес 10 тысяч рублей на строительство мечети. Далее А. Ю. Сяпуков огласил текст проекта Устава, прокомментировав некоторые непонятные собравшимся момен­ты. Текст Устава был принят единогласно. Далее собрание выдвинуло кандида­туры в правление организации в количестве 15 человек, также были избраны председатель (Ф. Ахметшин) и его заместитель (А. Сяпуков), имамом стал Харисов Василь Зияевич. Были собраны пожертвования на строительство мече­ти и принято название объединения - «Рамазан» - в честь священного ислам­ского месяца. Во время которого мусульмане держат пост. Избранным лицам было поручено зарегистрировать объединение «Рамазан», заказать печать и штамп, открыть расчетный счет, что и было сделано, Устав организации был зарегистрирован 30 ноября 1994 г.

Первым делом, с которого началась история объединения «Рамазан», было приведение в порядок мусульманского кладбища в пос. Спиченково, действо­вавшее с 1960-х гг. 14 мая 1994 г. там был проведен субботник, который закон­чился стихийным собранием. С подачи одного из участников собрания было решено каждую вторую субботу мая проводить подобные субботники на клад­бище. Кроме того, приближался главный праздник ислама Курбан-Байрам, члены объединения «Рамазан» начали готовиться к его проведению. Требовалось подготовить пятничную проповедь, обеспечить транспортом доставку всех желающих принять участие в богослужении, а также достать животных для жертвоприношения.

21 мая состоялась праздничная проповедь, которую провел Захидулла Хакимович Хакимов (умер в 2011 г. на 98-м году жизни). Богослужение дли­лось более полутора часов, также была организована раздача мяса жертвенных животных для одиноких и пожилых людей г. Прокопьевска. После окончания службы в фойе Дома культуры им. Маяковского был представлен макет мечети, выполненный студенткой Новосибирского архитектурного института Гульнарой Миньяшаровой. После в актовом зале состоялось торжественное собрание. Перед мусульманами выступили председатель правления общества «Рамазан» Ф. Ахметшин и глава администрации г. Прокопьевска В. В. Мирошников, которые обсудили вопрос строительства мечети и объяви­ли о начале сбора пожертвований. За год были собраны определенные сред­ства, которые позволили бы начать строительные работы, но инфляция их обесценила. Поэтому решено было найти здание, которое можно было бы приспособить для проведения пятничных намазов. 5 октября 1994 г. на прие­ме у главы г. Прокопьевска В. В. Мирошникова была достигнута договорен­ность о передаче здания детского дома «Малютка» (ул. Береговая, 32) с баланса города на баланс общества «Рамазан». На решение всех формально­стей, связанных с оформлением необходимых документов, ушло два года. В итоге в 1996 г. здание было передано мусульманской общине⁴⁷.

Здание 1936 г. постройки и площадью почти 1000 кв. м. требовало серьез­ного ремонта и реконструкции. Восстановительные работы продолжались в течение двух лет. При финансовой и организационной поддержке В. С. Байжигитовой, частного предприятия «Фарида», Р. А. Ахметзяновой и директора Прокопьевского Управления жилищно-коммунального хозяйства Р. Н. Юсуповой здание удалось привести в порядок. 6 ноября 1998 г. состоялось торжественное открытие мечети, в котором приняли участие гости из Томска, Красноярска, а также заместитель муфтия Духовного управления мусульман Азиатской части России Абдул-Вахед Ниязов. При мечети начала действовать воскресная школа, где преподавались основы ислама, их посещали свыше 50 учеников разного возраста. Первый урок состоялся 30 октября 1997 г. Уроки вела Роуза Мустафина. В школе № 23 были организованы курсы татарского языка для детей, деятельности которых также помогала мечеть. В эти же годы было начато издание собственной двухполосной газеты под названием «Рамазан», выходившей тиражом 999 экземпляров в двухцветном черно-зеле­ном исполнении⁴⁸. При мечети был открыт музей прикладного искусства и быта татар. В экспозиции представлены фотографии из жизни общины, мебель и предметы быта традиционного татарского дома, коллекция рукописных и старопечатных книг. «Когда мы создавали нашу организацию, ездили в Казань, видели там музеи истории мусульман. Вернувшись домой, решили создать свой, чтобы показать как жили татары, у нас тут есть ковры, книги, старинные самовары», - рассказывает Дамир Набиуллович Идиатуллин⁴⁹.

Однако в конце 1990-х гг. в общине произошло размежевание. В 1999 г. имамом был избран молодой мусульманин Равшан Мустафаевич Темуров 1968 г.р. Его отцом был уроженец г. Самарканда, который работал на одном из промышленных предприятий Душанбе, его мать - уроженка г. Прокопьевска. После окончания Омского государственного университета и работы на несколь­ких предприятиях она попала на алюминиевый завод в Таджикистан, где и познакомилась с будущим мужем. Спасаясь от гражданской войны в Таджикистане, семья уехала в Прокопьевск, молодой человек стал посещать мечеть, поступил в высший исламский колледж «Расул Акрам» в Москве, где учился с 1998 по 2002 г. В 1999 г. Р. М. Темурова избрали имамом. Было орга­низовано обучение основам исламского вероучения, истории ислама, арабского языка⁵⁰. Но в 2001 г. из-за разногласий с частью прихожан имам Р. М. Темуров, член правления Салават Лабибович Кучумов и ряд активистов покинули зда­ние мечети. Впоследствии, в 2004 г., ими был куплен частный дом в районе «Тыргана» по ул. Баррикады, 7. В нем было организовано молитвенное помещение, где стали проводиться пятничные богослужения⁵¹. В 2001 г. по инициа­тиве С. Л. Кучумова и Р. М. Темурова была создана первая в Кузбассе центра­лизованная религиозная организация «Казыятское управление мусульман Юга Кемеровской области» в составе ДУМ АЧР муфтия Нафигуллы Аширова⁵², которое в период наиболее активной деятельности объединяло до 10 мусуль­манских религиозных организаций. В 2012 г. оно прошло перерегистрацию в органах юстиции и стало называться Централизованная религиозная организа­ция «Объединение мусульманских организаций Кемеровской области». Председателем объединения является Р. Темуров, управделами - С. Кучумов. Оно включает в свой состав три мусульманские религиозные организации в г. Прокопьевске, Киселевске и Кемерово⁵³. Действует официальный сайт органи­зации (Режим доступа: http://www.umma-42.ru).

В 2005 г. в городе был зарегистрирован Татарский культурный центр «Яшлек» (председатель Шарыпова Сария-ханум), который работает на базе Дворца культуры «Ясная поляна». Один раз в неделю там проводились уроки по исламу и татарскому языку, при центре открыта библиотека, где есть книги на татарском и русском языках по исламу, истории и литературе. Нередко в г. Прокопьевске проводились мероприятия по различным темам, касающиеся истории, культуры татарского народа с участием лекторов из других регионов страны. Так, в 2005 г. в город для проведения лекций был приглашен известный религиозный деятель, доктор философских наук Али-Вячеслав Полосин⁵⁴.

Остальные члены мусульманской общины, оставшиеся в мечети на ул. Береговая, 32, долгое время находили для себя новую систему координат. 27 января 2004 г. было зарегистрировано новое юридическое лицо - местная мусульманская религиозная организация «Махалля-Рамазан» в составе Центрального духовного управления мусульман России, председателем кото­рой стал бывший начальник участка шахты «Центральная» Дамир Идиятуллин⁵⁵. В 2009 г. община вошла в состав только что созданной централизованной рели­гиозной организации «Духовное управление мусульман Кемеровской обла­сти». Обязанности имама выполнял Мухтар Назипович Назипов 1937 г.р. Его судьба - типична для прокопьевского татарина. Он родился в ТАССР (Сармановский район, д. Рангазар) в семье мельника. Жизнь в деревне была нелегкой, работы особо не было, с продуктами тоже дефицит, именно поэтому Мухтар, будучи еще 17-летним юношей, отправляется в Альметьевск и устраи­вается рабочим на буровую установку. Через два года, поездив по Татарстану и узнав, что идет набор в Кузбасс, на угольные месторождения, он решает пое­хать в далекий чужой край. Тем более что многие односельчане, уже перебрав­шиеся в г. Прокопьевск, писали письма, что работа тяжелая, но зарплаты высо­кие по сравнению с Татарстаном. Приехав в г. Прокопьевск в 1956 г., устраива­ется доставщиком на шахту Зиминка 3-4. Из Рангазара он привез невесту, свою одноклассницу, с красивым именем Борлиант. Прожив 57 лет вместе, супруги вырастили и воспитали 2 дочерей, 2 внуков и 2 внучек, 4 правнуков и 1 прав­нучку. М. Н. Назипов проработал на одной шахте 37 лет по разным специаль­ностям, был и горнорабочим, и слесарем, и машинистом электровоза. За годы работы не раз был отмечен грамотами и дипломами, имеет звание ударника коммунистического труда. Уволившись в 1994 году, Мухтар Назипович и не думал идти на покой. Он стал участником мусульманского движения г. Прокопьевска и начал изучать религию по газетным вырезкам, тетрадкам и редким книгам, таким как «Ислам Дин Йоллары», «Гыбайдат Исламийя». После того как он возглавил духовную жизнь общины, Мухтар-хазрат стал проводить пятничные намазы (джума), праздничные намазы, занимался благо­творительностью, раздачей жертвенного мяса.

В 2002 г. по приглашению муфтия Центрального духовного управления мусульман России Талгата Таджуддина Мухтар-хазрат вместе с председателем правления общины «Рамазан» Д. Н. Идиятуллиным отправились в Уфу, чтобы обсудить вступление в Центральное духовное управление мусульман. По расска­зам Мухтар-хазрата, Талгат Таджуддин принял их тепло. Зная, что дорога была нелегкая и длинная, позвал своего подчиненного и попросил поскорее пригото­вить что-нибудь для гостей. Через несколько минут принесли сковороду жарен­ной картошки. И они втроем съели всю сковороду. Поговорили, рассказали о той работе, которая ведется в г. Прокопьевске. Но Мухтар-хазрат ехал не с пустыми руками, после трапезы он достал тетрадку с вопросами, которые нако­пились за годы, ведь информации не хватало, когда еще представится такой случай - поговорить и задать вопросы самому муфтию. Талгат Таджуддин дал исчерпывающие ответы на все вопросы, Мухтар Назипович был доволен, эти наставления очень помогли пожилому имаму вести свою религиозную деятель­ность. В начале 2010-х гг. Мухтар-хазрат отошел от дел из-за болезни, пережил не один инсульт, в мечеть его привозили родные только по праздникам. Но он не падал духом, всегда тепло и душевно принимал гостей, угощал чаем, расска­зывал интересные истории из жизни. 5 марта 2016 г. он скончался⁵⁶.

На посту имама-хатыба его сменил молодой житель г. Прокопьевска Марсель Кантиков: «Я родился в 1987 году в Прокопьевске. С детства я интере­совался исламом, спрашивал - что, как и почему, информации было мало. Праздники проводились - Курбан и Ураза-Байрам, я видел, что моя бабушка намаз совершает, хотя призыва, чтобы я совершал намаз, с ее стороны не было. Поступил в Кемеровский университет, хотел учиться на горного инженера, спра­шивал у бабушки, что читать, она мне подсказала, я переписал суры “Фатиха” и “Ихлас”, читал их перед экзаменами. На втором курсе купил в книжном мага­зине книгу о шести столпах имана, стал изучать. В 2008 году в Кемерово откры­лась мечеть “Мунира”. Еще когда она строилась, я ходил, смотрел на нее. К весне 2009 года по воле Всевышнего я встретился со своим одногруппником. Я даже не знал, что он ходит в мечеть. Они организовали татарское молодежное общество “Тан” на базе мечети, он меня пригласил, и я включился в эту работу. Учился намаз совершать. Женился, работал в дорожно-строительном управлении, зани­мался исследованием горного давления на шахтах и разрезах. Еще будучи сту­дентом, помогал в мечети г. Прокопьевска, в 2011 году поступил на заочное обучение в Российский исламский институт в г. Казани, который закончил в 2016 году, параллельно был избран имамом мечети»⁵⁷.

При молодом имаме мечеть «Рамазан» вновь стала центром общественной и религиозной жизни мусульман г. Прокопьевска. Каждую пятницу мечеть посещает порядка 70 прихожан: 10 пожилых женщин и 10 пожилых мужчин татарской и башкирской национальности, 25-30 выходцев из стран Средней Азии, 25 молодых татар и башкир, 3-5 мусульман с Северного Кавказа. По сре­дам и воскресеньям организовано обучение основам ислама и арабскому языку. Выпускается ежемесячная двухполосная газета «Азан», рассказывающая о текущих событиях в жизни общины. Проводятся праздники Курбан и Ураза- Байрам, празднуется день рождения пророка Мухаммада, устраиваются благо­творительные ужины (ифтары) в месяц поста Рамадан, проводятся просвети­тельские лекции об основах ислама, имам М. Кантиков выступает в учебных заведениях, рассказывая об истинных духовных ценностях ислама и их отли­чии от идеологии прикрывающихся исламской риторикой радикальных груп­пировок. Большая работа проводится с детьми прихожан, которых обучают основам ислама, для них проводятся праздники и викторины, община заботит­ся о пожилых людях, ветеранах, для них проводится большое количество бла­готворительных мероприятий⁵⁸. Немало совместных мероприятий проводится с национально-культурной автономией татар г. Прокопьевска, которой руково­дит Акрам Абдулкадирович Гаттаров 1968 г.р.: «Мы тесно работаем с ММРО “Махалля-Рамазан”, деятельность наших организаций направлена на сохране­ние языка и обычаев татарского народа. Мы активно привлекаем людей на наши мероприятия, при нашей поддержке действуют классы по обучению татарскому и арабскому языкам. Летом отправляем детей в Казань, где их обу­чают языку, параллельно они там отдыхают. Организуем спортивные соревно­вания: шахматные турниры, зимний сабантуй на лыжах, поднятие гири, конкурс “Татар кызы”, где девушки-татарки демонстрируют знание родной культу­ры и традиций. Часто к нам в город приезжают артисты из Татарстана. Любимым местом встреч татар города является национальное кафе “Лагуна”, которым руководит Мавлиха Тимершаеховна Хуснуллина. Считаю, что сегодня для двадцатитысячной татарской общины г. Прокопьевска имеются все усло­вия для сохранения и развития своей культуры и религии»⁵⁹.

Заключение

С учетом выходцев из республик Средней Азии, Азербайджана и Северного Кавказа сегодня около 13% населения г. Прокопьевска составляют мусульмане (общая численность населения города, по данным на 2016 год, - 198 438 чело- век)⁶⁰. История мусульманской общины г. Прокопьевска пока малоизвестна, в ней еще много ненаписанных страниц. Но она весьма поучительна тем, что в условиях ссылки, вдали от родины, представители татаро-башкирской общи­ны в нелегкие советские времена смогли сохранить свои религиозные и нацио­нальные традиции, бережно пронеся их через годы воинствующего атеизма и возродив в эпоху демократических перемен, сохранив память о тех, кто сбе­регал исламские традиции, и передав эту память молодому поколению.

Список сокращений

НА РБ - Национальный архив Республики Башкортостан

НА РТ - Национальный архив Республики Татарстан

ГАКО - Государственный архив Кемеровской области

ГАТО - Государственный архив Томской области

ПМА - полевые материалы авторов

Архивные источники

НА РБ: Ф. И-295. Оп. 2. Д. 6.

НА РТ: Ф. 15. Оп. 6. Д. 1352.

ГАКО: Ф. Р-964. Оп. 1. Д. 9, 49а.

ГАТО: Ф. 3 Оп. 67. Д. 104, 329.

Полевые материалы авторов

Интервью с К. Н. Батрутдиновым, 1938 г. р., г. Прокопьевск, 26 июля 2016 г. (авторы А. Н. Старостин, Т. А. Бикчантаев).

Интервью с А. А. Гаттаровым, 1961 г. р., г. Прокопьевск, 26 июля 2016 г. (авторы А. Н Старостин, Т. А. Бикчантаев).

Интервью с С. С. Даутовой (Сабитовой), 1939 г. р., г. Прокопьевск, 19 августа 2016 г. (автор М. Р. Кантиков).

Интервью с Д. Н. Идиатуллиным, 1936 г. р., г. Прокопьевск, 26 июля 2016 г. (авторы А. Н Старостин, Т. А. Бикчантаев).

Интервью с С. Л Кучумовым, 1964 г. р., г. Прокопьевск, 28 июля 2016 г. (автор А. Н. Старостин).

Интервью с М. Р. Кантиковым, 1987 г. р., г. Прокопьевск, 28 июля 2016 г. (автор А. Н. Старостин).

Интервью с Р. М. Темуровым, 1968 г. р., г. Прокопьевск, сентябрь 2015 г. (автор А. Н. Старостин).

Интервью с М. Т. Хуснуллиной, 1958 г. р., г. Прокопьевск, 26 июля 2016 г. (авто­ры А. Н Старостин, Т. А. Бикчантаев).

Интервью с И. З. Яфизовым, 1936 г. р., г. Прокопьевск, 19 августа 2016 г. (автор М. Р. Кантиков).

Кучумов С. Л. Сведения по истории мусульман Кемеровской области и г. Прокопьевска. Рукопись. 4 с.