Особенности имплементации научных познаний академического исламоведения и исламского богословия в систему теологического образования: взгляд из Дербента

Введение

В странах, в которых до определенной степени сохраняется традицион­ный уклад жизни и сберегаются основы национальной культуры, религия продолжает оставаться важнейшим средством социализации личности и орга­низации повседневной жизни. Этот фактор не утратит особой значимости в традиционном обществе и в обозримом будущем [1, с. 66-83]. Подлинная культура немыслима без преемственности, диалогичности и уважения к наследию прошлого. Дагестан на протяжении всей своей многовековой истории неизменно демонстрирует приверженность этим принципам. На сегодняшний день в России актуальной общественной задачей становится изучение истории и культуры ислама вкупе с научным преподаванием его основ (исламское образование). В последние годы тема исламского образова­ния выходит в центр научных дискуссий в рамках целого ряда конференций. Ее актуальность была подчеркнута также на совещании Экспертной комиссии по вопросам подготовки и издания учебно-методических комплексов и иных материалов для специалистов с углубленным знанием истории и культуры ислама в 2017-2020 гг. Оно состоялось в Дербенте на базе отделения кафе­дры ЮНЕСКО по компаративным исследованиям духовных традиций, специ­фики их культур и межрелигиозного диалога по Северному Кавказу в рамках международной теологической конференции в Дагестанском гуманитарном институте.

Исламское образование: возможности и пределы светскости

Исламское образование должно строиться на сочетании как светского, университетского образования, так и специального духовного, взвешенное равновесие и взаимодействие которых должно стать ключевым принципом концепции деятельности образовательных институтов. Важную роль в обла­сти светского образования, связанного с исламом, призвано сыграть исла- моведение, а значительным подспорьем может стать многовековое наследие мусульманской мысли. В этом плане опыт Дагестана, древнего Дербента - первого города на территории нынешней России, в котором ислам утвердил­ся первоначально и распространился далее, - представляется весьма полез­ным. По мнению профессора Т. М. Аминова, «История ислама в целом и мусульманского образования в частности - удивительный пласт мировой культуры» [2, с. 20]. Обращение к богатому рукописному наследию, сосре­доточенному в нашей республике примерно в течение десяти веков, и в дру­гих мусульманских регионах России, может быть использовано в качестве первоисточников при воссоздании современной отечественной богослов­ской школы.

Попробуем хотя бы пунктирно дать представление об этой сокровищни­це. Она включает в себя первоклассные и древние экземпляры текстов. Это Кораны, хадисы, тафсиры, сочинения по мусульманскому праву, догматике, суфизму, этике, логике, философии, математике, грамматике арабского языка, относящиеся к XII-XV вв., вышедшие из-под пера ученых стран Ближнего и Среднего Востока. Есть также множество книг, переписанных местными катибами. Особого внимания заслуживают уникальные памятни­ки культуры - рукописи сочинений местных ученых, датируемые в пределах XI-XIX вв.

Значителен вклад уроженцев Дагестана и в становление отечественного востоковедения. Первым в этой когорте выступает Мирза Казем-бек (1802­1870). Важные страницы его жизни связаны с Казанским университетом.

Именно в Казани в 1845 г. Казем-бек издал знаменитое в мусульманском мире сочинение на арабском языке «Мюхтесеруль вигкает», в русском преди­словии к которому была подробно изложена история возникновения и разви­тия мусульманского законодательства. Стремясь быть в курсе событий на своей исторической родине, Казем-бек через Ученый совет Казанского уни­верситета добился открытия штатного и внештатного корреспондентского центра в Дербенте, куда были привлечены его отец, духовные лица Мирза Таги Мулла и Хайдар, поэт и ученый Мирза Керим Шуаи [3, с. 212-213]. Из Казани он переехал в Петербург, где стал первым деканом факультета восточ­ных языков и руководителем кафедры персидской словесности. В 1859 г. увидела свет работа «Полный Конкорданс Корана, или ключ ко всем словам и выражениям его текстов, для руководства к исследованию религиозных, исторических и литературных начал сей книги», в которой дано систематизи­рованное объяснение всех слов Корана с указанием их места в каждой суре.

Исламская теология: от какого богословского наследия мы не должны отказываться

Большую роль в просвещении местных народов сыграл Гасан-эфенди Алкадари (1834-1910) - общественный деятель, педагог, поэт и ученый. Его знали не только в Азербайджане и России, но и на всем мусульманском Востоке [3, с. 258]. В библиотеке другого дагестанца - Гасана Гузунова (1854-1940) - одних только рукописей было более 400 томов. Это были копии редчайших и ценных трудов арабоязычных и дагестанских ученых и философов. Это наследие удалось сохранить. Во второй половине XIX в. выдвинулась целая плеяда просвещенных горцев: Магомед-эфенди Османов, Магомед Хандиев, Айдемир Чиркеевский, Абдулла Омаров, Аликбер Гайдаров, Г. М. Амиров, Башир Далгат и др. [3, с. 101]. Изучение их творческого наследия представляет значительный интерес для более глубокого постижения духовной культуры горских народов и может послужить делу воссоздания отечественной богослов­ской школы.

По мнению декана факультета востоковедения СПбГУ, профессора М. Б. Пиотровского, основу мусульманского образования должны составить стержневые программы, хрестоматии, своды текстов, учебники и пособия с двумя вариантами для сугубо светского и сугубо духовного обучения, учи­тывающие две трехчленные системы обучения: «Одна стандартная россий­ская, принятая российскими вузами, и обязательная для получения ислам­скими духовными вузами государственной регистрации и государственных стандартов. Это: бакалавриат, магистратура, аспирантура. С ней хорошо сочетается трехчленная традиционная система мусульманского образова­ния: куттаб, медресе, университет» [4, с. 44]. Определяющим фактором должна быть опора на научные методологии вне зависимости от этническо­го или религиозного происхождения исследователя, но было бы предпочти­тельно готовить специалистов, способных сочетать научные знания об исла­ме с аутентичным знанием религиозных традиций. С. М. Прозоров утвержда­ет: «Именно в диалектическом взаимодействии общеисламских принципов или норм, и конкретных форм их истолкования - ключ к пониманию этого механизма. Отсюда осознание равноценности и самодостаточности регио­нальных форм ислама как единственно объективных форм бытования этой религии» [5, с. 6].

По мнению А. К. Аликберова: «Знания, которые дает светская наука, невоз­можно получить в рамках религиозной науки, и наоборот. Точно так же разли­чаются и возможности имплементации этих знаний. Поэтому в некоторых арабских странах, например Ираке, была широко распространена практика получения двойных дипломов о присвоении ученой степени: исламского ‘алима и светского ученого по специальности “Востоковедение” (ал-истишрак). По этому пути, скорее всего, пойдет и исламское образование в России» [6, с. 62, 71-72, 75-76]. Специальность «Теология» (26.00.01), включенная в 2015 г. в состав специальностей ВАК, по своему содержанию близка к религиоведению и философии религии. Исламоведение же обращено к изучению не только исламского богословия, но всего спектра исламской религиозной тематики специфически научными методами.

Изначально в России в авангарде исламских исследований идет санкт- петербургская школа востоковедения, оказавшая влияние на формирование серьезной московской школы исламоведения (ИВ РАН, ИСАА при МГУ), отличающейся комплексным вниманием не только к классическому, но и современному исламу. Заслуживают внимания и многие региональные школы российского академического исламоведения, среди которых достой­ны упоминания казанская школа (КФУ) и дагестанская школа (ИИАЭ ДНЦ РАН, ДГУ), восходящая к выпускнику Восточного факультета Ленинградского университета А. Р. Шихсаидову. С точки зрения места, роли и значения для ислама исследовательские проблемы в рамках исламоведения решаются комплексно.

Совершенно уместно обратиться как к опыту исламоведческих исследова­ний, так и к богословской традиции на Кавказе, в Дагестане, в древнем Дербенте - городе, откуда вообще началось распространение ислама на терри­тории нынешней России. Здесь имеется огромный объем материалов для иссле­дования, но мы, в силу обстоятельств, кратко обрисуем деятельность уче- ных-востоковедов и исламских богословов-алимов, чье творчество и становле­ние так или иначе связаны с нашим регионом.

Исторически богословские традиции сформировались на много веков ранее, нежели исламоведческие, поэтому мы начнем с их рассмотрения. Благодаря профессору А. Р. Шихсаидову - создателю и бессменному руко­водителю школы дагестанского исламоведения, его коллегам, ученикам и соратникам осуществлена огромная работа по выявлению и фиксации памятников книжной культуры, что позволило дать характеристику руко­писного и печатного наследия народов Дагестана на восточных языках, имеющего многовековую историю. Это говорит об устойчивых контактах представителей культуры нашего региона со странами Ближнего Востока и Средней Азии в сфере науки и образования, о развитой книжной культуре и системе просвещения, роли и значении медресе и других форм мусульман­ского образования.

Дербент! Как много в этом звуке для сердца... мусульманского

Явственно воссоздается феномен Дагестана как одного из крупнейших центров мусульманской культуры на периферии исламского мира. Сюда не только проникали рукописные тексты на арабском, персидском и тюркских языках, но создавались произведения местными авторами как на восточных, так и местных языках на арабографической основе. Было налажено издатель­ское дело, позволявшее издавать и распространять наиболее популярные на Ближнем Востоке работы по мусульманскому праву, «кораническим» наукам, грамматике арабского языка, лексикографии, логике, догматике, суфизму, этике [7, с. 3]. Впервые здесь арабская речь зазвучала около четырнадцати веков назад при завоевании Дербента, переименованного завоевателями в Баб ал-Абваб («Ворота ворот»), который стал не только одним из опорных пунктов для дальнейших завоеваний во всем регионе, но и центром распро­странения ислама, арабского языка, арабских литературных традиций.

Строительство большой соборной мечети в Дербенте в начале VIII в. по приказу арабского полководца Масламы ибн Абд ал-Малика означало, что этот город, известный как значительный христианский центр в V - первой половине VI в., был превращен арабами в опорный пункт распространения ислама и ара­бо-мусульманской культуры на всем Северном Кавказе. Преобладание араб­ского населения и то, что город управлялся правителями, назначаемыми сами­ми халифами, говорит о важнейшей роли Дербента в исламизации региона [8, с. 95-96]. Именно Дербент стал главным центром распространения ближне­восточных культурных традиций во всем регионе. Замечательно то, что все достижения науки, техники, культуры, известные на тот период, распространя­лись по всем уголкам исламского мира: «Раннесредневековый арабский Восток занимал в истории человечества выдающееся место, и в этот великий культур­ный процесс свою лепту внесли все области мусульманского мира» [7, с. 11]. «Движущие силы» этой культуры - арабский язык и ислам - хотя и проникали в регион с завоевательными походами арабов, но на многие века не только пережили их, но и стали неотъемлемой частью культурной жизни местных народов [9]. Несмотря на то что значительные волны миграции арабского насе­ления, типичные для VIII в., после IX в. пошли на убыль, отдельные арабские семьи, суфии, шейхи, ученые, путешественники не переставали прибывать сюда вплоть до XVII в. [1, с. 397-400].

С историей Дербента связаны имена сподвижников Пророка, халифов, правивших в то время, первых «мучеников», павших здесь за новую веру. Поэтому особого внимания заслуживают хадисы о богоугодности службы в Дербенте, которые возводятся к самому пророку Мухаммаду. Мону­ментальный ритуально-обрядовый комплекс с автономной системой водо­снабжения, связанный с религиозно-культовой жизнью средневекового горо­да, был обнаружен в 2014 г. во время раскопок и, вероятно, имел отношение к центральному кладбищу Баб ал-Абваба, на котором, не исключено, могли быть похоронены некоторые из сподвижников пророка Мухаммада, прини­мавшие участие в арабском походе 644 г. против хазар. Позднее, в XI в., здесь были погребены и 40 мучеников-шахидов, могилы которых стали местом поклонения и дали название этому кладбищу (тюрк. Кырхляр, перс. Чэхэл- танан) [10, с. 798-818].

В Багдаде, основанном как столица Арабского халифата в 762 г., в 1064­1066 гг. сельджукский везир Низам ал-Мулк (ум. в 1092 г.) построил медресе, названное в его честь «ан-Низамийа», ставшее образцом для других учебных заведений, основанных во многих крупных городах Сельджукской империи. В сочинении Закарийа ал-Казвини (1203-1283) «Асар ал-билад ва ахбар ал-'и- бад» («Памятники стран и известия о людях») приводятся сведения о медресе в дагестанском городе Захуре (ныне - село Цахур Рутульского района), осно­ванное по приказу самого Низам ал-Мулка. Там написано: «Все жители горо­да - шафииты. В городе имеется медресе, которое основал везир Низам ал-Мулк ал-Хасан ибн Али ибн Исхак. При медресе имеется учитель (мудар- рис) и факихи» [7, с. 24]. К началу XII в. Дербент располагал собственными медресе и другими учебными центрами. Для сравнения: первое медресе в Мекке было построено в 579/1183 г., а в Тунисе в - 650/1252 г. [7, с. 60].

Об интенсивных связях нашего региона с ближневосточными городами говорят находки множества рукописей. Экспедиция ИИАЭ ДНЦ РАН под руководством А. Р. Шихсаидова в 1978 г. приобрела копию «Шарх ат-Танбих фи-л-фикх» - комментария Абу-л-Аббаса Ахмада ал-Маусили (ум. в 1225 г.) на юридический трактат преподавателя медресе ан-Низамийа Абу Исхака Ибрахима б. Али ал-факих аш-Ширази (ум. в 1083 г.). Переписано в 1291 г. Ахмадом ибн Мухаммадом б. Баба ал-Ардабили. В селении Мишлеш этой же экспедицией был обнаружен еще один комментарий без первых страниц и с поврежденным колофоном на книгу «Танбих», переписанный 7 шабана 694 г. хиджры в медресе ан-Низамийа, что соответствует 22 июня 1295 г., т.е. уже после 1258 г., когда Хулагу-хан разрушил Багдад, что свидетельствует о продолжающейся даже после разгрома города традиции переписывания рукописей [11, с. 149]. Интерес к «Танбих» в Дагестане сохранялся и в после­дующие века. Как видим, упоминаются иранские города - Шираз, Ардабиль. Широкую популярность в Дагестане имел «Минхадж ат-талибин» Абу Закарийа Йахйа ибн Шараф Мухйиддина ан-Навави (ум. в 1278 г.) - знаменитого арабского правоведа, хадисоведа и биографа. В Рукописном фонде имеется несколько рукописей сочинения Ан-Навави XV-XVI вв. и 19 недати­рованных экземпляров, которые можно отнести к XVIII-XIX вв. Также здесь часто использовался комментарий на «Минхадж ат-талибин», написанный египетским ученым Абу Абдаллахом Мухаммадом б. Ахмадом ал-Махалли аш-Шафии (791/1389-864/1459). В Фонде имеются 29 единиц «Ал-Анвар ли а'мал ал-абрар» («Лучи для деяний праведных») Йусуфа ал-Ардабили (ум. в конце XIV в.). Это известный азербайджанский ученый, предположительно, из города Ардабиль, труды которого находили практическое применение в юридической практике XVI-XIX вв. как в шиитском Азербайджане, так и в Дагестане [12, с. 68-69].

А. К. Аликберов отмечает: «XI-XII века - период наивысшего развития мусульманской культуры в Дербенте» [13, с. 221-231]. По мнению дагестан­ских ученых: «В это время город находился в орбите активных духовных и интеллектуальных поисков представителей религиозных наук всего мусуль­манского мира. В городе функционировали многочисленные мечети, суфий­ские маджлисы и обители, возникали и приобретали известность мусульман­ские святыни и культовые места, которые посещали многочисленные паломни­ки» [10, с. 798-818]. Дербентское общество выдвигало из своей среды крупных теософов и историков, а труды местных ученых-арабистов находили признание за пределами родины. Выходцы из нашего региона учились или вели препода­вательскую деятельность во многих городах Ближнего Востока. Это были непо­средственно уроженцы Дербента или те, чья деятельность так или иначе была связана с этим городом. Их можно узнать по нисбе ад-Дербенди. Те, кто возвра­щались на родину, способствовали формированию прослойки грамотных людей, местной интеллигенции. Творчески усвоив достижения арабо-мусуль­манской культуры, они и сами создавали оригинальные произведения по тео­логии, философии, истории, естествознанию.

В качестве примера достоин упоминания тот факт, что автором одного из старейших на Востоке известных на сегодняшний день трактатов по суфизму «Райхан ал-хака'ик ва бустан ад-дака'ик» («Базилик истин и сад тонкостей») был уроженец Дербента Абу Бакр Мухаммад ад-Дарбанди. Эта энциклопедия суфийских терминов и морально-этических предписаний подтверждает тесные контакты Дербента и других центров исламской науки и образования, и явля­ется ценным источником по истории и культуре средневекового Дагестана [14, с. 410]. Одним из наставников Мухаммада ад-Дарбанди был верховный судья (кади ал-кудат) и руководитель шиитской общины города, покровитель­ствовавший многим ученым, имевший значительный круг учеников и последо­вателей, Ахмад б ал-Хусайн б. Убайдаллах аш-Ши'и ал-Гадаири (ум. в середи­не XI в.) [15, с. 28]. В Дербенте жил и работал Йусуф б. ал-Хусайн б. Дауд Абу Йакуб ал-Баби ал-Лакзи (ум. до 1089/90 г.) - знаток хадисов и историограф дербентской династии Аглабидов. Именно ему, как было недавно установлено, принадлежит авторство хроники «Дербенд-наме», протографа (X-XII вв.) зна­менитого «Дербенд-наме», составленного в XVII в. Мухаммедом Аваби Акташи [16, с. 63-64].

«Райхан ал-хака'ик ва бустан ад-дака'ик» и ряд других источников позволили установить имена многих ученых из Дербента, связанных как со знаменитым багдадским медресе ан-Низамийа, так и другими центрами обра­зования и культуры исламского мира. География этих связей выглядит впе­чатляюще. В нее входят города: Мекка, Медина, Багдад, Дамаск, Балх, Александрия, Амул, Нишапур, Рей, Самарканд, Исфахан, Хамадан и др. Одним из наиболее влиятельных наставников многих дербентских факихов и суфиев называют Йусуфа б. Ахмада Абу-л-Касима Ад-Дербенди ал-Фука'и (ум. в середине X в.) [17, с. 96]. Он основал обитель возле захоронения Кырхляр. В Дербенте обрел последнее упокоение в 1064 г. Абу-л-Валид ал-Хасан б. Мухаммад ад-Дербенди ал-Балхи ас-Суфи - ученик знаменитого автора «Истории Бухары» Абу Абдаллаха Мухаммада б. Ахмада ал-Гунджара (ум. в 1021 г.). Его сын Маммус б. ал-Хасан б. Мухаммад Абу Абдаллах ад-Дербенди (1040-1110), знаток хадисов и историк, был в числе наиболее влиятельных шейхов города. Этот ученый имел контакты с такими выдающи­мися учеными того времени, как руководитель медресе ан-Низамийа Абу Исхак аш-Ширази, Абу Наср ал-Кушайри и Абу Хамид ал-Газали. В результа­те новейших исследований установлено, что именно из-под пера Маммуса вышло ценное историческое сочинение «История Ширвана и Дербенда», до этого считавшееся анонимным [18, с. 64].

И это далеко не полный перечень имен ученых, благодаря деятельности которых интеллектуальный облик Дербента приобрел большое значение для дальнейших связей нашего региона с Ближним Востоком. Есть три основных категории источников информации: известные в мусульманском мире биоби- блиографические справочники, содержащие сведения о деятельности даге­станских ученых в Багдаде; суфийские трактаты, написанные нашими земля­ками в городах Ближнего Востока; памятники книжной культуры багдадского медресе ан-Низамийа, обнаруженные в Дагестане. По мнению современных дагестанских историков, развитие Дербента шло «в ногу» с крупными ближ­невосточными городами, и во всех странах Халифата существовала единая литературная традиция, в регионах приспособленная к местным особенно­стям [7, с. 92].

Профессор А. Р. Шихсаидов отмечает: «В формировании интеллектуально­го облика дагестанского общества огромную роль играл историко-культурный диалог двух крупнейших городов средневекового мусульманского Востока - столицы Халифата Багдада и Дербента, столицы одноименного владения (затем - эмирата). Дербентские ученые (прежде всего, знатоки права, хадисов) своим воспитанием и становлением обязаны, в первую очередь, именно Багдаду, багдадским медресе и их профессуре» [7, с. 14-16, 19, 26].

Непрерывающиеся связи между центральными и периферийными регионами мусульманского мира в XI-XIII вв. способствовали дальнейшему расцвету арабской литературной культуры в Дагестане.

Рукописный фонд ИИАЭ ДНЦ РАН располагает датированными рукопися­ми: XII в. представлен 8 экземплярами, XIII - 12, XIV в. - 30 - и за исключени­ем одного или двух они переписаны за пределами Дагестана. Сочинений, пере­писанных в XV в., - 78, XVI - 70, XVII - 166, XVIII - 408, XIX в. - 591, XX - 93, причем переписка практически всех их была осуществлена здесь [19, с. 154]. К старейшим экземплярам филологических и юридических сочинений, использу­емых в Дагестане, можно добавить «Ал-Кафия» Джамаладдина Абу Амра Усмана, известного как Ибн ал-Хаджиб (ум. 646/1248 г.). Это один из самых распространенных учебных трактатов по основам синтаксиса арабского языка, переписанный в 773/1372 г. Дийааддином ибн Ибрахимом ал-Казвини, и трак­тат того же автора «Аш-Шафия», переписанный в 741/1340 г. Имеется также большая научная грамматика арабского языка «Ал-Муфассал» Абу-л-Касима Махмуда ибн Умара аз-Замахшари, с давних пор известная в Дагестане. В Рукописном фонде несколько экземпляров этого сочинения, наиболее ста­рый из которых попал в Дагестан из Ирана, он датируется 871/1466-1467 г. Также в Дагестане через Азербайджан оказался толковый словарь арабского языка «Мугриб фи-л-луга» Абу-л-Фатха Насира ал-Мутаризи (1143-1213).

Самой распространенной в Дагестане была и остается шафиитская пра­вовая школа. К ханифитскому мазхабу принадлежат тюркоязычные кумыки, к джафаритскому - азербайджанцы и переселившиеся из Ирана жители селе­ния Мискинджа, идентифицирующие себя как этнические лезгины, но сохра­нившие приверженность к шиитскому течению ислама. Одной из наиболее популярных книг была «Ал-Анвар ли а'мал ал-абрар» («Лучи для деяний праведных») - крупнейший памятник мусульманского права, вышедший из-под пера шафиита Джамамаладдина Йусуфа ал-Ардабили (ум. в 1396 г.). Уникальными текстами в фонде представлены сочинения шафиитского пра­воведа Мухйиаддина Абу Закарии ан-Навави, старейший экземпляр догма­тического труда которого - «Равдат ат-талибин» - был переписан в 675/1276-1277 г. Мухаммадом б. Абдалмаджид б. Махфуз ал-Ансари². Весьма интересны две очень старые рукописи, приобретенные экспедицией 1979 г. под руководством профессора Шихсаидова: юридический трактат «Китаб ал-азиз фи шарх ан-Ваджиз» («Родная книга относительно коммен­тария на книгу “ан-Ваджиз”»), переписанная Али ибн Ибрахимом аз-За'и- мом в 688/1289 г.³ Второе сочинение - «Захрат ар-рийад» («Цветок сада») - посвящено вопросам этики и является уникальным. Автор - Сулайман ибн Дауд ас-Саксини из города Саксин в низовьях Волги, а переписано Харуном, сыном Ахмада аш-Ширини в 886/1481 г. [20]. Также в Дагестан, прежде всего в Дербент, попали и самые старые экземпляры Корана. Имеющиеся в хранилищах фонда куфические Кораны не имеют датировки, но по поли­графическим особенностям их можно отнести к XII-XIV вв. Самый ранний из хранящихся в Дагестане датированных экземпляров Корана относится к началу XIV в. Он был переписан в Иране и подарен персидским шахом пра­вителю дагестанского селения Кумух⁴.

Имеющиеся в рукописном фонде ДНЦ РАН арабские рукописи, наиболее древние из которых имеют тысячелетний возраст, привозились из Сирии, Турции, Ирана, Азербайджана, Средней Азии и других концов мусульманско­го мира. Многие из них потом переписывались здесь, на месте, что свидетель­ствует о наличии серьезной школы арабской каллиграфии. Это сочинения по различным отраслям средневековой науки: арабской грамматике, «кораниче­ским наукам», логике, истории, медицине и значительное число трудов по суфизму. Все это богатство может быть использовано в процессе воссоздания отечественной богословской школы.

Заключение

Сегодня как никогда актуально понимание того, что образование, как базовый процесс в культуре, связано с формированием личности. При этом незыблемым должно быть понимание недопустимости утраты традиционного фундаментального характера российского образования. Представляется совершенно необходимым, чтобы государство, признавая позитивное влия­ние и вклад религии в социокультурную сферу и сотрудничая с религиозными институтами, выстраивало систему строгих ограничений, направленных про­тив политизации ислама, деструктивной деятельности религиозных движе­ний. Реформирование религиозного и религиоведческого образования долж­но послужить предотвращению религиозного радикализма, препятствовать распространению экстремизма, вовлечению молодежи в ряды запрещенных террористических организаций.

В настоящее время имеет место значительный рост числа духовных учеб­ных заведений, различных благотворительных учреждений и фондов, расши­рились возможности совершения паломничества по святым местам. На сегод­няшний день одним из условий обеспечения национальной безопасности слу­жит обеспечение религиозной безопасности общества [21, с. 47]. Нам близка позиция профессора М. Б. Пиотровского, который пишет: «В России есть мно­голетний опыт взаимодействия светских и духовных исследовательских и обра­зовательных институтов. Этот опыт, может быть, не всегда радостно положите­лен, но всегда интересен, полезен и уникален. Он и является исторической основой для нового этапа тесного взаимодействия между ними, принятия еди­ной концепции исламского образования или углубленного изучения истории и культуры ислама» [4, с. 50].