Статья посвящена анализу наиболее влиятельных современных теорий религии. Теория секуляризации (Secularization Theory) связана с классической модернизационной теорией; теория индивидуализации религии (Individualization Theory) – с теориями социального действия (опосредованно), в том числе теорией коммуникативного действия Юргена Хабермаса, теориями индивидуализации и приватизации (непосредственно); теория рыночной модели религии (Market Model of Religion) – с теорией рынка, ориентированной на спрос и предложение (непосредственно) и теорией постиндустриального общества (опосредованно). Кроме того, все большее признание получают теории, апеллирующие к постсекуляризму (Postsecularism), связанные с теорией постиндустриального общества и постнеклассическими (постмодернистскими и постпозитивистскими) подходами. Современные теории религии рассматриваются с точки зрения формирующегося системно-коммуникационного подхода, основными источниками которого являются коммуникативный подход к истории Юргена Хабермаса и теория самореферентных систем Никласа Лумана. Автор предлагает в рамках неоклассической модели научной рациональности перейти от Хабермаса и Лумана к новому пониманию особенностей религиозной коммуникации, рассматриваемой в логике взаимосвязи и взаимозависимости с другими формами коммуникации, прежде всего социальной, политической, этнической и культурной (правовой, этической, эстетической и др.).

Статья посвящена судьбе ваисовского движения и его предводителя на тот момент С. Г. Ваисова в первый год после Октябрьской революции 1917 г. и установления советской власти. Ваисовское движение как социально-религиозная организация, стремящаяся к справедливости, поддержало советскую власть. Некоторые разногласия с татарской буржуазией, духовенством и союз с большевиками привели к гибели Ваисова. Отношение большевиков к Ваисову как к соратнику ярко проявилось и в процессе его похорон. В 1930-х гг. движение было уничтожено, а его активисты репрессированы.

В статье на примере полемического сочинения Е. А. Малова «Об Адаме по учению Библии и по учению Корана» (1885) рассматривается механизм размывания границ мусульманского дискурса христианским. В свете этого анализируются сюжет произведения, его язык, система аргументации и поведение действующих акторов. Методологическим подспорьем исследования служит критический дискурс-анализ Тена А. Ван Дейка, стилистический анализ текста. Для реализации миссионерского проекта Малов в качестве «молчаливого свидетеля» приглашает «ученого муллу», вместе с которым рассказывает об «истинном исламе», «якобы» содержащимся в Коране. Оставаясь в полемике с ученым муллой в рамках христианского дискурса, Малов доказывает несостоятельность мусульманского учения в сравнении с христианством, указывает на «противоречия» в представлениях мусульман тексту Корана. В рассказе Малов отходит от привычных полемических сценариев (о Троице, Иисусе Христе, Марии и прочих) и в качестве главной темы для беседы предлагает поговорить об Адаме. Через новый полемический сюжет Малов размывает границы исламского дискурса, внося в него христианские смыслы.

В статье рассматриваются отклики тюрко-татарской эмигрантской печати на смерть муфтия Ризаэтдина Фахретдина (апрель 1936 г.). Особое внимание уделено некрологу, написанному Рашидом-казыем (Габдерашидом Ибрагимовым), который был опубликован в токийском журнале «Яңа Япон мөхбире». Этот текст весьма интересен, поскольку, во-первых, позволяет обсудить вопрос о взаимоотношениях этих двух современников, без сомнения, выдающихся, хотя и во многом противоположных личностей. Во-вторых, заметка в токийском журнале, известная исследователям гораздо хуже, чем публикации в других эмигрантских изданиях, дает основание сформулировать несколько предположений источникового характера. Особую ценность представляют два письма, обращенные муфтием к своему другу и соратнику, оказавшемуся в далекой эмиграции. Эти письма, неизвестные большинству исследователей, изучающих жизнь и творчество Ризы Фахретдина, должны быть включены в эпистолярное наследие выдающегося татарского богослова.

В статье представлено письмо, написанное выдающимся татарским религиозным и общественным деятелем, Абдуррашидом Ибрагимовым. Письмо отправлено им из Стокгольма и адресовано близкому другу и соратнику Ризаэтдину Фахретдинову1. Оно дает представление об отношении А. Ибрагимова к состоянию человеческой цивилизации на тот период и о его мыслях о будущем. В документе отражен один из эпизодов его активной общественно-политической деятельности, нацеленной на привлечение внимания российской мусульманской общественности к международной политике. В частности, А. Ибрагимов сообщает о своем намерении принять участие в Стокгольмской конференции, состоявшейся весной – летом 1917 г. Особый интерес представляет объяснение А. Ибрагимовым своего решения о принятии участия в форуме всех течений международного социализма.

Статья посвящена мусульманской общине на о. Маврикий, которая сегодня играет важную роль в общественно-политической жизни этого островного государства. Одним из феноменов нашего времени можно назвать возрождение индо-маврикийскими мусульманами языка урду, который был практически утерян в процессе их адаптации к мультиэтническому и мультиконфессиальному социуму Маврикия на протяжении XVIII – начала XX в. В статье воссоздается краткая история появления на острове урдуязычных выходцев из Индии, исповедующих ислам, и их частичной ассимиляции с маврикийским обществом. Мусульмане восприняли местный язык (креоли) и некоторые элементы креольской культуры, но при этом остались верны своей религии и традиционным устоям мусульманской морали. Особое внимание уделено проблеме возрождения и развития языка урду, а также появлению литературы на нем. В наше время язык урду стал способом религиозно-общинной консолидации индо-маврикийских мусульман и основным признаком их религиозной идентичности.

В статье рассматриваются этапы и причины погружения исламского мира в цифровые войны и гонку кибервооружений. Носителями цифровых угроз выступают не только мусульманские государства, претендующие на региональное лидерство на Ближнем Востоке, в Южной и Юго-Восточной Азии, но также негосударственные акторы – группы высококвалифицированных хакеров, хактивисты, хакеры-одиночки, радикально-экстремистские группировки исламистского толка. Реалии цифровой эпохи значительно усиливают разнородность и противоречивость современного исламского мира. Это ставит в международную повестку дня вопрос о координации усилий всех участников мирового сообщества в деле контроля за кибервооружениями и урегулирования актуальных проблем развития мусульманских стран и сообществ.

В продолжающейся публикации представлен перевод трактата ИбнРушда, в котором он критикует каламскую теологию, особенно ашаритскую, противопоставляя ей «коранические методы» обоснования главных положений мусульманской догматики. Настоящая часть (соответствует 4-й главе оригинала) посвящена апофатическим / отрицающим атрибутам, особенно вопросам о бестелесности Бога, Его пребывании в определенной «стороне» и Его лицезримости. Суровой критике автор подвергает характерный для калама аллегорический подход к данным в Коране и Сунне антропоморфным описаниям Бога, полагая, что этот подход противоречит кораническому методу обучения широкой публики и что он стал причиной разделения ислама на разные толки.

Статья акцентирует внимание научного сообщества на проблеме формирования единого каталога арабографического книжного фонда мусульман дореволюционной России для дальнейшего систематического изучения культурного и научного наследия ислама Евразии. Проблема изучения тюрко-мусульманского научного и культурного наследия XVII – начала XX в. до настоящего времени не осознана в полной мере. При общем понимании того, что таковое изучение необходимо и что процесс этот уже развивается, нет четкого согласованного на каком-либо уровне плана этой работы. А между тем эта проблема при ее науковедческом анализе распадается на составные: источниковедческую, историографическую, археографическую, библиографическую, культурологическую, историологическую и этнологическую, теологическую и даже педагогическую. Но главное, никто до конца не представляет себе границ и масштабов этого наследия. Оно же – мусульманское научное и культурное наследие – собрано, главным образом, в арабографическом книжном фонде. В представленной статье автор делает попытку анализа именно этого вопроса и постановки проблемы создания информационного ресурса для дальнейшего планового изучения «Общего фонда» арабографических изданий мусульман дореволюционной России.

Предпринята попытка обращения к опыту богословских традиций и богатейшего многовекового рукописного наследия Северного Кавказа на примере Дагестана и древнего Дербента вкупе с достижениями научного исламоведения для воссоздания богословской школы в современной России. Выражается точка зрения, согласно которой исламское образование должно строиться на сочетании как светского, университетского образования, так и специального духовного, взвешенное равновесие и взаимодействие которых должно стать ключевым принципом концепции деятельности образовательных институтов.

В статье дается обзор истории исламского образования в ингушском обществе от принятия ислама в середине XIX в. вплоть до сегодняшнего дня. Показаны роль и значение этого важного компонента духовной культуры народа. Во время экспедиционных поездок (2014–2018) в Ингушетию автор собрал обширный полевой материал, позволивший показать историю формирования исламского образования в Ингушетии. Имеющийся материал разделен на два блока. В первом представлена история формирования и структура традиционной системы образования, а также индивидуального обучения у известных алимов не только Ингушетии, но и Кавказского региона. Во втором рассматриваются процессы реисламизации общества, придавшие мощный импульс возрождению системы исламского образования, существовавшей здесь в начале XX в., и внедрения новых форм исламского просвещения, связанных с введением в программу общеобразовательных школ с 4-го по 11-й класс предметов «Основы религии», «Основы исламской культуры». Важная роль в реализации этого проекта принадлежит Духовному управлению мусульман Ингушетии, выступившему его инициатором. В республике ведется преподавание названных дисциплин, готовятся методические пособия и учебники. Кроме школ, учащиеся медресе получают начальное исламское образование, а желающие могут продолжить свое обучение в исламских высших учебных заведениях не только в республике и других субъектах Российской Федерации, но и за рубежом. Благодаря правильно организованной работе в общеобразовательных школах, медресе и исламских институтах удалось повысить уровень исламского образования и снизить накал, связанный с религиозно мотивированной радикализацией общества.

В статье выделяются этапы христиано-мусульманского диалога в России, который, с точки зрения авторов, приобрел полноценный характер в середине XIX в. Три этапа – «царский», «советский» и «ранний постсоветский» – определяются как пройденные, в то время как в настоящее время идет «поздний постсоветский» этап. В статье указываются его качественные характеристики и даются прогнозы развития.

В статье представлена разрабатываемая автором оригинальная классификация видов межрелигиозного диалога, основанная на четырех критериях: «интенция» (что является мотивацией к вступлению в контакт с представителем другой религии), «цель» (какие задачи ставят участники диалога), «принципы» (какими принципами определяется взаимодействие) и «форма» (кто вступает в диалог). Базовым для рассматриваемой классификации является критерий интенции, в соответствии с которым выделяются «полемический», «миротворческий», «когнитивный» и «партнерский» типы диалога, строящиеся, соответственно, вокруг следующих вопросов: «кто прав?», «как нам мирно жить вместе?», «кто ты?» и «что мы можем сделать для улучшения мира?». В каждом из указанных типов диалога на основании критериев «цель», «принципы», «форма» можно выделить разные виды. Возможности применения представленного подхода рассматриваются на примере анализа видов миротворческого межрелигиозного диалога. Отдельное внимание в статье уделяется описанию дипломатического диалога, осуществляющегося между главами и официальными представителями религиозных общин.

В статье представлен анализ ряда основополагающих религиозных положений ислама, которые определяют сущность исламской психологии как религиозно-ориентированного направления психологической мысли и формируют необходимую базу для создания исламской психологической теории личности. В качестве важнейших положений исламского монотеизма, определяющих сущность исламской психологии, в работе указываются идеи божественного сотворения Вселенной и человека, предопределения, свободы выбора и ответственности перед Богом, способности человека к развитию и совершенствованию личности через очищение души. Особое внимание уделено анализу исламской концепции «фитры» (природной веры в Бога), Завета с Богом в контексте выводов ряда авторов западной психологии о наличии естественного религиозного чувства (первообраза Бога, мудрости сердца и т.п.), ответственности человека перед Трансцендентным, Божественным.

Цель статьи – представить концепцию трудовой этики с позиций коранического подхода макасид. В то время как теории трудовой этики широко доступны в различных дисциплинах, применительно к дисциплине «Психология» анализ исламской трудовой этики отсутствует. Это связано, в частности, с неразработанностью этой темы в специальной литературе. Концепция исламской трудовой этики обычно сводится к оценке источников,что связано с рядом причин, среди которых неразработанность идеи «труда», как она изложена в Священном Коране. Автор предлагает использовать подход на основе макасид, как в мусульманском праве определяются «задачи, замыслы, главные цели, особые смыслы предписаний Ислама». Цель этого – обеспечение систематической философской основы исследования. Подход с позиций макасид заключается в понимании стихов Корана, связанных с определенной областью, «всеобъемлющим и систематическим образом», путем изучения их семантики и оригинального арабского контекста. Этот подход обосновывается тем, что Священный Коран на самом деле является системой этики. Как таковой он включает этические принципы, связанные с работой в рамках цели Божественного Творения.

В статье представлены результаты эмпирического исследования религиозности и восприятия психологического времени на выборке мусульман, христиан и атеистов. В исследовании приняли участие 77 респондентов в возрасте от 18 до 44 лет. Для изучения религиозности использовалась «Шкала религиозной ориентации» Г. Олпорта и Д. Росса; для изучения психологического времени – «Опросник временной перспективы» Ф. Зимбардо и методика «Семантический дифференциал времени». В ходе исследования были получены следующие результаты: значения по шкале «внешняя религиозность» у мусульман больше, чем у православных христиан; показатели по шкале «гедонистическое настоящее» у мусульман выше, чем у христиан; значения по шкале «гедонистическое настоящее» у атеистов больше, чем у мусульман. Показатели фактора «величина времени» настоящего у христиан больше, чем у атеистов; значения фактора «величина времени» будущего у мусульман больше, чем у атеистов.

В статье раскрываются специфические особенности социально-психологического становления молодежи, конкретизированы свойственные данному возрастному периоду закономерности и психологические новообразования. Центральная исследовательская идея заключается в изучении изменений ценностных и адаптивных особенностей молодых людей, которые занимаются спортивными единоборствами и изучают гуманистические идеи, принципы ислама. Респондентами выступили 70 молодых людей, занимающихся самбо, джиу-джитсу около 1 года (от 16 до 25 лет) и около 3–5 лет (от 21 до 27 лет). Ценностный профиль исследовали с помощью методик Е. Б. Фанталовой «Свободный выбор ценностей», «Уровень соотношения “ценности” и “доступности” в различных жизненных сферах»; адаптивный профиль – благодаря многоуровневому личностному опроснику «Адаптивность» А. Г. Маклакова, С. В. Чермянина. Статистически выявлены содержательно-структурные различия в ценностном профиле и уровне дезинтеграции в мотивационно-личностной сфере в двух группах. Конкретизированы адаптивные характеристики, раскрыты особенности поведенческой регуляции, коммуникативной компетентности и моральной нормативности молодых людей.