«Личное дело муллы Шамсутдинова»: по материалам Государственного музея истории религии

Введение

В фонде «Ислам» и Научно-историческом архиве Государственного музея истории религии в Санкт-Петербурге хранятся уникальные документальные и изобразительные материалы – источники по истории религиозной жизни мусульман в России конца XIX – начала XX вв. Эти материалы имеют большую историческую значимость и связаны с московской общиной мусульман. В составе фонда «Ислам» находится «Альбом с разными материалами по исламу»¹, принадлежавший, как зафиксировано в учетной музейной документации, «мулле Шамсутдинову». Московский имам мечети на Большой Татарской улице, 28 (ныне Историческая мечеть, построена в 1823 году) Абдулла Хасанович Шамсутдинов родился 8 июня 1878 г. в Касимове Рязанской губернии. Документальные материалы касимовского татарина А. Шамсутдинова были разобраны в 2018 году и ранее никогда не публиковались. Имеются лишь описания Т.А. Стецкевич, посвященные изобразительным материалам «Альбома» Агеева-Шамсутдинова [1].

Собирателем и первым владельцем «Альбома с разными материалами по исламу» был Хайретдин (Хайр ад-дин) хаджжи Рафиков Агеев (1827– 1913) – известный московский религиозный деятель, «московский гражданский и военный имам», руководивший жизнью московской общины мусульман более 40 лет, до 1913 г. [2, с. 10]. По наследству «Альбом» перешел ставшему новым имамом зятю А. Шамсутдинову, женатому на дочери Агеева Магире. Х. Агеев был также и ахуном [3, с. 58].

Агеевы были духовными наставниками московских мусульман в течение целого столетия: первый имам, мухтасиб и мударрис Рафек Бекбулатов сын Агеев исполнял свои обязанности 60 лет, затем его дело продолжил сын Хайретдин [4]. В обложке одной из записных книжек Шамсутдинова была найдена вырезка из газеты с сообщением о кончине Х. Агеева. Последний переводил с арабского, персидского и тюркского языков на русский надписи на
предметах из Оружейной палаты Московского Кремля [2, с. 11]. Он перевел несколько памятников арабо-мусульманской культуры, среди них надпись на легендарной сабле «зу-л-факаре», принадлежавшей одному из потомков пророка Мухаммада. За эту работу он был удостоен императорского подарка – бриллиантового перстня от Александра II [3, с. 58]. Собственные и арабские рукописи по религии и философии семьи Агеевых хранятся сейчас в Музее книги Научной библиотеки МГИМО (У) МИД².

Фото из личного архива историка М.А. Сафарова. Хайретдин Агеев с семьей на даче в Царицыно близ Москвы. 1905 год.
Photo from the personal archive of the historian M.A. Safarov. Hayreddin Ageev with family in the country house in Tsaritsyno near Moscow. 1905.

В 1920–30-е годы Абдулла Шамсутдинов приезжал в Ленинград, где встречался с верующими и руководителями общины. 29 апреля 1936 г. по решению Военной коллегии Верховного суда СССР Шамсутдинов был арестован по обвинению в антисоветской деятельности в рамках инспирированного властями дела «о заговоре руководителей ЦДУМ» [5, с. 90]. Имаму приписывалось стремление взорвать в Москве три завода, четыре моста и железнодорожные вокзалы [3, с. 59]; он был обвинен в связях с агентурой иностранных разведок и гестапо. 11 января 1937 г. А. Шамсутдинов был осужден по обвинению в измене Родине и 10 февраля того же года расстрелян, тело кремировано в Донском крематории. Жена-инвалид Магира Хайретдинова также была арестована и погибла в 1942 году в лагере «Потьма» в Мордовии [6, с. 9]. У супругов оставались две дочери: Дильбар (1914–1991) и Ильсияр (1920– 2017). Абдулла Шамсутдинов посмертно реабилитирован 17 марта 1956 г.

В 1937 г. Историческая мечеть была закрыта, минарет в 1960-е гг. снесён. В здании мечети размещались военкомат и мастерские, подвал мечети какое-то время был занят под зимнее хранение овощей. В 1993 г. мечеть была вновь открыта для верующих.

Целью и задачами проведенного исследования являются раскрытие и предварительное историческое описание так называемого «личного дела муллы Шамсутдинова», в состав которого входят семейные вещи имама, разноязычные документальные и изобразительные материалы. Методологическая база исследования обусловлена целью и задачами, а также спецификой анализируемого материала. В исследовании использовались методы, применяемые в области гуманитарного знания.

«Альбом с разными материалами по исламу» и документальный архив

«Альбом» из коллекции Музея, а также иные документы были изъяты у А. Шамсутдинова при обыске и, по мнению Т.А. Стецкевич, вероятно, были использованы при обвинении его в пантюркизме [7]. Подавляющее число материалов из «Альбома» иллюстрирует историю Турции и ее политическую жизнь (репродукции с гравюр «Въезд султана Магомета II в Константинополь», «Въезд Абдул-Гамида», «Мехмед-Мурад V император Турции», «Аудиенция английского посланника сэра Г. Эллиота у султана», «Совет министров в Константинополе», «Мидхат-паша» с рукописной подписью арабской графикой – «Великий везир, соединяющий мусульман мира, хазрат», а также некоторые фотографии). С их помощью удалось определить время составления «Альбома» – 1870–1890 гг., а также уточнить сведения о его владельцах. Реквизированный «Альбом» и документы А. Шамсутдинова были переданы в Центральный антирелигиозный музей (ЦАМ) г. Москвы в 1938–39 гг., после его закрытия (в 1947 г.) «личное дело муллы Шамсутдинова» попало в Музей истории религии Академии наук г. Ленинграда (сейчас Государственный музей истории религии, г. Санкт-Петербург). В музейной документации от 10 марта 1938 г. зафиксировано ходатайство научного сотрудника ЦАМа Г. Эфендиева, получившего по акту №28 «Альбом с разными материалами по исламу» (71 единица), «две литографии “Айе-София” СПб. Типолитография И. Бораганского 1899 г. 38х30,7 см»³ и «рукописный текст на татарском языке “Основы ислама”: Рукопись муллы Шамсудинова. Порвана во многих местах, 108х76 см»⁴.

Изобразительные материалы «Альбома» Агеева-Шамсутдинова (70 единиц хранения) входят в состав музейного фонда «Ислам»⁵. 31 из них – гравюры российского происхождения, исполненные в 1795 г. в Санкт-Петербурге в Гравировальной палате при Академии наук на бумаге верже для русского перевода сочинения знаменитого османского историка, писателя армянского происхождения Челепи Игнатиоса Мураджаяна, более известного как Игнатиус Мураджа д’Оссон (ум. 1807). Итогом его многолетней исследовательской деятельности стал уникальный объёмный энциклопедический труд «Полная картина Оттоманской империи в двух частях» [8], который находится в Российской национальной библиотеке им. М.Е. Салтыкова-Щедрина. В России в конце XVIII века труд д’Оссона, включавший в себя большое количество гравюр, чертежей и таблиц, вызвал невероятный интерес, связанный прежде всего с военно-политическими планами. Первая часть труда замыкает в себе законоположение магометанства, другая – историю Оттоманской империи на французском языке (1787–1790). Перевод первого тома на русский язык был выполнен по высочайшему соизволению Екатерины II в 1795 г. действительным членом Академии наук М.И. Веревкиным, автором одного из лучших переводов Корана на русский язык с французского [9], и снабжен рисунками и таблицами, скопированными с французского издания [10]. Поскольку гравюры из «Альбома» имели размер оригинала и были отпечатаны на очень плотной бумаге, то они не вошли в русское издание, формат которого оказался вдвое меньшим, чем у французского, и обрели самостоятельную жизнь в виде отдельных листов. Во французском издании гравюры имеют размер 50х33 см.

Трудно сказать, когда и как листы российских гравюр стали частью изобразительной коллекции семьи Агеевых. Может быть, Агеевым их подарили востоковеды, с которыми у них всегда были тесные связи. Почти все российские гравюры из «Альбома» Агеева-Шамсутдинова имеют хорошую сохранность. На каждой гравюре есть подпись с названием на русском языке. Размеры каждой гравюры составляют приблизительно от 11х17 см до 33х24 см, 31х53 см, 65х53,5 см и 105х28,5 см. На трех из них имеются имена граверов – Зотова Р.Е. (Дска 23), Саблина Н.Я. (Дска 27) и Березникова А.Ф. (Дска 33). Авторство остальных гравюр неизвестно. Подлинные французские гравюры, согласно исследованию Т.А. Стецкевич, были выполнены такими известными художниками, как Жан Батист Хилер (1753–1822), Ж. Лонгейл (1730–1792), Жак Луи Франсуа Тузе (1747–1807), Шарль Кошен (1715–1790) и др. При детальном изучении «Альбома» Т.А. Стецкевич выяснила, что оригинальное издание д’Оссона незначительно отличается от российского. В переводе Веревкина недостает трех гравюр (Дска 13 «Общенародная мыльня», Дска 19 «Внутренность мечети Софийской», Дска 35 «Мольбище надгробное султанши Теркганны»). Утрачены гравюры и в «Альбоме» Музея. Кроме вышеупомянутых гравюр, в музейном «Альбоме» недостает еще трех (Дска 36 и фиг. 10 и 11 – «Вознесение Магомедево», «Имам Ганбал» и «Имам Малик») [7, с. 57]. Все гравюры посвящены религиозным и светским сюжетам, так или иначе связанным с историей ислама, с политической и культурной жизнью Османской империи.

ГМИР М-7501/25-VII. Гравюра «Род мелких мольбищ на возвышенных местах при больших дорогах». Авторы подлинника Ж.Б. Илер, Ж. Матье. Санкт-Петербург. 1795 г. Бумага верже; офорт, резец. 33х24,5 см
SMHR М-7501/25-VII. An engraving “Small places for prayers in the highlands at the big roads”. The authors are J. B. Hilaire and J. Mathieu. Saint Petersburg. 1795. Vergeer Paper; etching, incisor. 33x24,5

ГМИР М-7501/51-VII. Гравюра «Стоянка караванщиков в караван-сарае, Булгария». Авторы: У.Г. Моут с рисунка Т. Эллома. Лондон, Париж. Первая половина XIX в. Бумага; офорт, резец. 24,5х17 см
SMHR M-7501/51-VII. An engraving “Caravan drivers’ stopping place in the caravanserai, Bulgaria”. Authors: W. H. Mote from a drawing by T. Elom. London, Paris. The fi rst half of the XIX century. Paper; etching, chisel. 24,5x17

Вместе с российскими гравюрами XVIII века в «Альбом» Агеева-Шамсутдинова вошли репродукции с гравюр и иллюстраций английского художника и архитектора XIX в. Томаса Эллома (1604–1872) и 4 гравюры из германской мастерской живописцев и гравёров Карла Людвига Фроммеля (1789–1863) и Генри Уинклса в Карлсруэ [11].

«Альбом» дополнен таблицами и картами, тремя выгоревшими фотографиями, многочисленными иллюстрированными вырезками из русских периодических изданий «Русский паломник» и «Московский листок» за 1878–1880 гг. и т.п., относящихся к событиям политической жизни Османской Турции.

Документы из «личного дела муллы Шамсутдинова» представляют собой материалы на русском, татарском и арабском языках, составляющие актовые и повествовательно-описательные группы источников. В «деле» встречаются дореволюционные выписки и свидетельства, судебные и налоговые документы, документы Центрального духовного управления мусульман Внутренней России и Сибири на русском и татарском языках, письма на татарском языке, записи метрической книги детей Шамсутдинова, метрическая справка о рождении (Бурнашевых от 1923 г.), а также справки о состоянии здоровья, рецепты и пр., личные черновики и записи, возможно, свидетельствующие о грандиозной задумке А. Шамсутдинова – о переводе Корана на татарский язык [12]. Из воспоминаний младшей дочери Шамсутдинова Ильсияр известно, что она передала перевод Корана по требованию НКВД, надеясь тем самым спасти отца. По словам историка М.А. Сафарова, перевод Корана пропал [6, с. 9]. Действительно, перевод Корана Шамсутдинова, как и рукописный текст на татарском языке «Основы ислама», до сих пор не удалось обнаружить.

Особого внимания заслуживает сохранившаяся богословская тетрадь на арабском, татарском и русском языках, открывающая для нас религиозную картину того, как готовили и обучали имамов в России в XIX веке. Судя по надписи, сделанной на форзаце красивым каллиграфическим почерком, принадлежала она Х. Агееву: «Сiе книга Хайрутьдина Рафикова Г. князя Агiъева». В тетради содержатся разрозненные листки с подписью Х. Агеева, датированные 1866–1867 гг., которые предстоит ещё детально изучить. На одном листке с датой от 13 февраля 1876 года сделана личная запись чернилами: «Покорнейше прошу вас Милост. Государь доставить Мне Мою книгу (учебник) которую вы изволили оставить у себя».

ГМИР М-7501/11-VII. Фотография «Вид на Константинополь». На обратной стороне подпись: Картинный магазин А.Н. Виноградова. Начало XX в. Бумага; желатиновая печать, 15х20 см
SMHR M-7501/11-VII. A photo “View of Constantinople”. The signature on the reverse side: The art store of A. N. Vinogradov. Early XX century. Paper; gelatin printing, 15x20

Семейные вещи Х. Агеева

Помимо документов Шамсутдинова в фонды ЦАМ попали личные семейные вещи Агеевых, среди них и предметы личного благочестия. В архивных книгах ЦАМ сохранилась запись о том, что по акту №364 от 15 декабря 1939 г. были куплены «у гр. Агеевой Мастухи Хасановной [Мафтуха, родная сестра А.Х. Шамсутдинова – И.О.] Б. Татарская ул. д. 20 кв. 12 за 350 рублей семейные вещи Агеева, б. служ. [бывшего служителя – И.О.] культа, Касимов Ряз. Губ.». С разницей в два дня в ЦАМ поступили 12 предметов. 29 января 1940 г. две печати, вырезанные из камня. Первая печать⁶ «серого цвета, с надписью на арабском (?) языке. Форма печати в виде гирьки, со срезанным основанием». Вторая печать⁷ «зеленоватого цвета, полированная, овальной формы, плоская, с надписью на арабском языке с одной стороны, окаймлена неглубокой бороздкой». В настоящее время две вышеуказанные печати хранятся в фонде «Ислам» под инвентарными номерами М-3976-VII (1,5х1х2 см с надписью  «О Мухаммад – посланник Аллаха») и М-4263-VII (2 см, на печати вырезано имя арабскими буквами и дата 1318 г.х. [1900–1901 г. н.э.]).

Следующая партия предметов в количестве 10 единиц хранения поступила в ЦАМ 31 января 1940 г., три из них хранятся в фонде «Ислам».

1. «Коран рукописный, богато украшенный орнаментом в красках и золотом в рамке. Переплет кожаный расписан растительным орнаментом, с каймой, с обеих сторон (снаружи и внутри). Всего 49 листов, в том числе 1 написанный, между листами вложены четыре закладки из шелковой материи синего цвета»⁸;

2. «Чилькалит, чаша с гравированной надписью на арабском языке»⁹;

3. «Амулет “Кровь пророка Али” в стеклянной трубочке»¹⁰;

4. «Амулет “Бозубанд” в виде узкой свернутой бумажной полоски, …<…> написаны молитвы на арабском языке черным и красным цветом, вложена в металлическую колбочку с крышкой»¹¹;

5. «Печать, вырезанная из аспидной доски (камень), квадрат, со срезанными углами. На одной стороне текст на арабском языке, гравированный, в рамку»¹²;

6. «Амулет плод “Ужал самити[? – неразборчивый почерк – И.О.]” надевается ребенку на шею для предохранения от «сглаза» коричневатого цвета с завязкой на одном конце»¹³;

7. «Амулет – железный замочек с винтовым механизмом, с ключом, употребляется как средство сохранения ребенка от “злых духов”, им “запиралась” люлька, в которой спит ребенок»¹⁴;

8. «Амулет железный замочек как №27183, только меньшего размера»¹⁵.

9. «“Бинокль”, игрушечный, перламутровый с бронзовой отделкой, внутрь вставлены виды: Гроб Господень и вид Иерусалима»¹⁶;

10. «Тамбурный инструмент для вышивания – ручка перламутровая оправленная позолоченной бронзой, развинчивается внутри 2 стальных иголки»¹⁷.

Заключение

Исходя из выше сказанного, можно отметить, что предметы личного благочестия семьи Агеевых, «Альбом» Агеева–Шамсутдинова и документальный архив, представляющие в музейном фонде ГМИР так называемое «личное дело муллы Шамсутдинова», как вместе, так и в отдельности приобретают самостоятельный статус и могут быть отнесены к числу источников по изучению религиозной жизни мусульман Москвы в XIX–XX вв. Их дальнейшее детальное изучение позволит расширить и дополнить наши знания к открытым и введенным в научный оборот источникам.

Приложение

«Альбом с разными материалами по исламу»¹⁸